Я полюбила бандита… - стр. 20
Внутри все кричит о дороговизне и высокой престижности заведения. Темно-коричневые стены, почти черный глянцевый потолок со множеством встроенных светильников, столы, окруженные полукруглыми диванчиками, обитыми черной бархатной тканью. Более светлые столы и множество бра уравновешивают использованные в интерьере темные тона. В зале полный аншлаг. Но в зал мы не проходим, а в сопровождении официанта идем вглубь помещения и через длинный коридор минуем несколько одинаковых дверей, пока не останавливаемся у еще одной такой же. Начинаю подозревать, что этот мужчина – любитель приватных кабинок.
В центре помещения, за круглым столом, застеленным бежевой скатертью, сидят несколько мужчин. Свободный стул только один. Вадим уступает его мне, сухо представляет меня собравшимся, не назвав ничего, кроме моего имени, а сам ждет, когда официант принесет еще один стул. Они здесь такие же, что и диванчики в зале: обиты черной, бархатистой на ощупь, тканью. Я сажусь напротив полного мужчины средних лет с одутловатым лицом и густыми темными усами, который окидывает меня с ног до головы долгим оценивающим взглядом светло-голубых холодных глаз. Вадим садится справа от меня рядом с худым импозантным мужчиной в темно-синем костюме и с коротко стриженными седыми волосами.
Все собравшиеся мужчины, сидящие за столом, сплошь в белых рубашках и явно дорогих костюмах с галстуками, на запястьях в лучах искусственного света поблескивают часы, вместо пуговиц на манжетах – запонки. И я. В спортивных шортиках и футболке. И с чем-то похожим на воронье гнездо на голове, потому что, когда мы сидели в машине, и Вадим наматывал мои волосы на свой кулак, он стащил мою резинку с волос, и я теперь не знаю, где она. В помещении работает кондиционер, тут достаточно прохладно, и соски на груди предательски твердеют. Надеюсь, что это не сильно заметно, потому что под футболкой у меня тот самый спортивный топ и чашечек в нем нет. И зачем только Вадим приволок меня сюда? Я бы вполне себе посидела в машине, книжку почитала…
Приносят еду, мужчины за столом заводят долгий разговор про бизнес-план, маржу и рентабельность. Я почти не прислушиваюсь к их разговору, так как все равно ни слова не понимаю и, не поднимая головы, ковыряю вилкой в тарелке с кусочками мяса в каком-то соусе, нарезанными ломтиками овощами и какой-то крупой. Я такую раньше не ела.
А поднимаю я голову как раз в тот момент, когда сидящий напротив голубоглазый усач не сводит с меня внимательного изучающего взгляда. А может быть, я поднимаю ее именно поэтому, потому что его взгляд какой-то липкий, почти физически ощутимый.
Снова опускаю голову и возвращаюсь к еде, стараясь не думать, почему этот противный толстяк так на меня пялится. Хочется чем-нибудь прикрыться, как будто я сижу перед ним абсолютно голая.
– Красивая девочка, Вадим. Мне нравится. Тебе не жалко будет уступить мне ее на этот вечер? – светским тоном внезапно произносит толстяк во время образовавшейся паузы в разговоре.
Меня парализует. Вилка со звоном вываливается из моих рук, я бросаю беглый взгляд на сидящего справа Вадима, а затем на входную дверь слева. Не знаю, чего мне в этот момент хочется больше: попытаться, пока не поздно, рвануть к выходу или схватить его за руку. Мы с ним не обсуждали этот момент, но мне казалось очевидным, что наш договор предполагает наличие только двух сторон. Не может же этот мерзавец быть