Я полюбила бандита… - стр. 21
В помещении тем временем воцаряется гробовая тишина, нарушаемая лишь парой каких-то тихих щелчков. Я сижу, опустив голову, и лихорадочно соображаю. Все-таки мчаться к дверям или попытаться выколоть вилкой глаз хотя бы одному из них? Решив, что одно другому не помеха, беру упавшую вилку обратно в руку и крепко сжимаю.
– Вадим, мальчик, остынь. Сергей ошибся в своих выводах, – вдруг слышится справа ровный спокойный голос.
Это говорит седой импозантный мужчина, сидящий по правую руку от Вадима, а я бросаю еще один быстрый взгляд на Вадима, который сидит, небрежно откинувшись на спинку стула, и смотрит на замершего под его взглядом полного мужчину, очевидно, что Сергея, в упор. Вадим, остынь? Остынь? Да я с таким лицом макароны дома варю! И какой он вам мальчик? Ему тридцатка как минимум.
– Марьяна, – неожиданно произносит толстяк, сидящий под его взглядом как перед дулом пистолета, – я приношу вам свои извинения за эту неуместную шутку. Я и правда ошибся.
Напряжение водопадом стекает с моего оцепеневшего тела, и я, все так же не поднимая головы, на автомате накалываю на вилку кусочек мяса и кладу в рот. Если этот весельчак рассчитывает на наигранную дружескую улыбку в ответ на свои извинения, то не дождется.
– Истинное достоинство подобно реке: чем она глубже, тем меньше издает шума3. Да, Марьяна? – произносит седой мужчина справа от Вадима. Надо же.
– Очень сложно хлопнуть дверью, если вас выбросили в окно4.
Мужчина вдруг рассмеялся.
– Ваш мужчина сделает это за вас, Марьяна.
Ага. Был бы еще у меня мужчина. Но у меня есть я. И мне и меня хватает.
Постепенно разговор между мужчинами возобновляется. Честно говоря, я не понимаю ни слова из того, что они обсуждают. Понимаю только, что они предлагают Вадиму какой-то контракт, от которого он отказывается. Время от времени он протягивает руку и кончиками пальцев тихонько поглаживает меня по задней поверхности шеи или, зарываясь пальцами в волосы, массирует кожу на затылке, а я в эти моменты ощущаю себя карманной собачкой, которую заботливый хозяин решил взять с собой.
Спустя часа два Вадим поднимается со своего места и сухо прощается с собравшимися за столом мужчинами. Сидевший справа от него мужчина, оказавшийся тем самым Борисом, который ему звонил, тоже поднимается со своего места и вызывается нас проводить.
У выхода из ресторана он жмет Вадиму руку, зачем-то поправляет воротник его рубашки и фамильярно хлопает по плечу.
– Я предупреждал, Борис, что смысла в этих переговорах не будет, – сухо говорит ему Вадим.
– Ну будет тебе, Вадим. Нет ничего зазорного в небольшом дружеском визите к старинному другу отца, – отвечает ему Борис и снова похлопывает его по плечу.
Ты еще в щечку его поцелуй!
То, как ведет себя этот холеный седовласый крестный отец итальянской мафии с моим персональным насильником и мерзавцем почему-то раздражает. Вадим выше его почти на голову, шире в плечах раза в два, а он ведет себя с этим взрослым здоровым лбом как с непослушным пятилеткой, который рассказал забавное стихотворение, стоя на стульчике перед Дедом Морозом. Видимо, что-то такое отражается в моем взгляде, потому что, поймав его, мужчина вдруг начинает смеяться. Но не зло, а как-то удовлетворенно. Как будто я тоже пожелала влезть на стульчик.