Я оставлю свет включенным - стр. 25
Совместными усилиями им с Антонычем удалось заделать щели в избе, застеклить и утеплить окна, возродить огромную печь, на которой она в первое время устроила лежанку для детей.
Мало-помалу Григорий Антонович приводил в порядок комнаты, а в избе их было целых шесть: бабушка относилась в свое время к «зажиточным» и родила семерых детей, из которых, впрочем, до взрослого возраста дожила только мать Наташи и Глафиры. Кстати, Глафиру назвали таким странным именем именно в честь бабки, но особой любви у них все равно не получилось.
– Му-у-у, – раздалось вдруг у нее под ухом, и Глафира вздрогнула от неожиданности.
– Звонкая какая, – засмеялся Григорий Антонович.
– Корова? – глупо переспросила Глафира.
– Не просто корова, Эсмеральда! – Старик назидательно поднял палец.
– Эсмеральда? – не поняла Глафира.
По совету старика она полностью сменила имидж. Купила платья до пят, чьи длинные рукава полностью закрывали руки с татуировками, а на голову надела платок. В таком виде она и явилась на следующий день к соседке – Светлане Фоминичне, чтобы поблагодарить за помощь. Соседке скромная девушка пришлась по сердцу (Антонович как в воду глядел), и она приняла деятельное участие в жизни новоприбывших, которое заключалась в том, что она снабжала соседей свежими продуктами и обучала Глафиру премудростям готовки.
– Ты только не ругайся, коровку я прикупил, – отвел в сторону глаза Григорий Антонович. – Меня тут почтальон встретила, оказалось, мне пенсия все это время капала, а я уж думал, у меня и ее забрали. Так вот, прикупил по мелочам. Коровку, вот, в такой семье без нее никак. Сам выбрал, красавица! – Григория Антоновича просто распирало от гордости. – Молоко давать будет, покажу тебе, как сливки делать и масло взбивать.
Глафира с трудом сдержала нервный смех. В жизни своей она столько не училась, как за последний месяц. Готовить, печь, штопать одежду, стирать в корыте. Она с трудом подавляла желание приобрести стиральную машинку, сушилку, посудомойку, микроволновку, духовку и, самое главное, кофемашину. Но дорогая современная техника выбилась бы из ее нестройной теории лжи и странного желания жить в викторианскую эпоху, а также жалобы на то, что муж-садист оставил ее без средств к существованию.
Обездоленная многодетная мать-одиночка, что может быть лучше, чтобы завоевать любовь окружающих? Явись она к ним сильной женщиной при деньгах, как слава, несомненно дурного характера, побежала бы впереди нее со скоростью локомотива. А так каждый считал своим долгом помочь сироткам.
Она договорилась в местном отделе образования, что дети будут учиться на дому, оправдав это сильным стрессом от побоев отца и переездом. Тетушки сочувственно поахали, старенькая директор школы даже прослезилась и предложила всяческую помощь.
Это дорогого стоило, так что отказ от благ цивилизации был самой маленькой ценой, которую она могла заплатить за спокойную жизнь, хотя жизнь эту она уже успела глубоко и искренне возненавидеть.
Глафира возненавидела чувство постоянной усталости, осознание того, что себе она больше не принадлежит. Что не может бросить ноутбук в рюкзак и отправиться в дебри Непала медитировать.
Она ненавидела свои содранные в кровь пальцы, ломоту в костях и то, что ей приходится собирать еду в саду или в лесу вместо того, чтобы заказать ее в интернете.