Я оставлю свет включенным - стр. 27
Рванув изо всех сил, она уцепилась за край оврага, выбралась из него и побежала на крик.
– А-а-а, – голосил Митя.
– Митя, Митенька, я сейчас, – прокричала ему в ответ Глафира. Да она просто угробит этих несчастных детей! В детском доме у них есть хотя бы шанс на спасение.
Митя лежал на траве, корчась от боли, его правая нога угодила в капкан.
– А-а-а! – продолжал надрываться он.
Глафира упала рядом с ним на колени и попыталась разжать ржавые дуги капкана, но пружину заело.
– Подожди, сейчас, сейчас, малыш. – Захлебываясь слезами, она продолжала тщетные попытки вытащить ногу мальчика.
– Отставить слезы! – От громкого окрика прямо над ухом Глафира вздрогнула и чуть не упала в траву. Быстро вскочила и столкнулась нос к носу с полноватым мужчиной в военной гимнастерке. Прямая спина, выправка, бородка клинышком.
– Мой… мой сын угодил в капкан, помогите ему! – завопила Глафира, неизвестно зачем хватая незнакомца за руку и подтаскивая его к зареванному Мите, замолчавшему от неожиданности. – Пружина заела, – попыталась бестолково объяснить она.
Мужчина присел и осторожно осмотрел капкан. Затем вдруг задрал голову и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел в небо:
– Орлы кружат, решили, что им добыча попалась.
Митя последовал его примеру и уставился в небо в попытке обнаружить там орла. Воспользовавшись моментом, мужчина рванул створки капкана в противоположные стороны и достал Митину ногу. Кроссовка мальчика была залита кровью. Металлические зубья пробили мягкую ткань и поранили ногу. Глафира перевела взгляд на ржавый капкан – Митя непременно заработает заражение крови и умрет!
– Бойца на койку, рану обработать, перевязать, затем полный покой и наблюдение, – скомандовал незнакомец.
– Я отвезу его в больницу, спасибо вам, – забормотала Глафира, бестолково кружась возле молча плачущего Мити, но мужчина потеснил ее. Легко подхватив мальчика на руки он, направился с ним куда-то в глубь бора.
– Куда вы? Ему нужно в больницу, – забеспокоилась Глафира, семеня за ними.
– Доверься мне, женщина, я знаю, что делаю. Уж первую помощь оказывал много раз. Пока до больницы довезем, заражение схлопотать может. А у меня тут дом неподалеку, там все необходимое есть. Не бойся, солдат ребенка не обидит.
Глафире было страшно идти в дом с незнакомым мужчиной, но оставаться один на один с раненым Митей было еще страшнее. Немного поколебавшись, она все же направилась вслед за незнакомцем, шагающим уверенным шагом. Он производил впечатление человека, который знает, что делает.
Знакомыми тропами мужчина пересек бор и вышел к холму, на вершине которого возвышался большой дом. Митя продолжал всхлипывать, и незнакомец, чтобы отвлечь мальчонку от страданий, принялся разговаривать с ним как с равным.
– Болит? – сочувственно поинтересовался он.
– Болит, – прохлюпал Митя.
– Понимаю, – с такой уверенностью кивнул мужчина, что даже у Глафиры не осталось ни малейшего сомнения – он чувствует боль мальчика.
– Знаешь, боец, мой отец был военным и мой дед был военным, поэтому меня воспитывали очень строго, можно сказать, сурово. «Мальчики не плачут», «настоящий мужчина никогда не показывает, что ему больно» и так далее. И знаешь, что я хочу тебе сказать?
– Что? – заинтересованно спросил Митя, и Глафира отметила, что мальчик перестал всхлипывать.