Я (не) ведьма - стр. 27
Служанки скользнули ко мне бесшумно, как тени, держа наперевес гребни.
- Мама? – изумленно спросила Ольрун, глядя на мать, словно видела ее впервые.
Мне и самой хотелось точно так же вытаращиться на леди Готшем. Потому что кошек у нас не было – Стелла начинала дико чихать, едва поблизости оказывалась хоть одна полосатая и хвостатая красавица. И то, что мачеха решила списать все на кошку, означало только одно – происшествие решили замять, словно его и не было.
- Мама! – воскликнула Ольрун уже зло и пронзительно, но леди Готшем смотрела только на меня.
- Сюда надо ожерелье, - сказала она и поманила пальцем Стеллу. – Дай-ка Кирии свое.
Стелла – притихшая и такая же удивленная, как мы с Ольрун, тут же подошла и приподняла волосы, чтобы служанка расстегнула замочек.
Ожерелье перекочевало с шеи Стеллы на мою, и мачеха еще раз придирчиво оглядела меня, заставив повернуться во все стороны.
Осмотр ее удовлетворил, и она кивнула, показывая мне на дверь:
- Идем, тебя ждут.
- Мама… - прошептала Ольрун уже со слезами на глазах, но мы с леди Готшем уже покинули комнату.
Мачеха вела меня к большому залу, и я, глядя ей в спину, гадала, что это значит. То ли леди Готшем смирилась и решила отдать меня за короля в обход родной дочери, то ли замыслила какую-нибудь каверзу и ждет удобного момента, чтобы разделаться со мной раз и навсегда. В ее добрые намерения я не верила.
Слуги распахнули двери большого зала, и я, повинуясь непонятному порыву, оглянулась. В полутьме сводчатого коридора виднелись боковые ниши. Когда мы с сестрами были маленькими, то любили там прятаться. Можно было сейчас бросить все и укрыться в такой нише, и стоять тихонько, пока все будут искать меня. Или не будут, а быстро приведут Ольрун – и всё сложится к общему удовольствию.
Но я не бросилась прятаться, а сделала шаг вперед – в залитый светом факелов и светильников зал, где было жарко и шумно.
Три шага, поклон. Три шага, поклон. Потом три шага, три поклона.
Мы с мачехой прошли к креслу отца, стоявшему во главе стола, и застыли, ожидая дальнейших приказаний. Мы стояли, опустив глаза, как и подобает благородным леди, но я все равно не утерпела и быстро окинула зал взглядом.
За столом было человек двадцать, и все они встали при нашем с мачехой появлении.
Я знала из них лишь нескольких – первого советника и двух или трех рыцарей, которые чаще всего приезжали в замок. Остальные были, вероятно, джентри из числа вассалов отца, а посланников из Норсдейла было шестеро. Одного я уже знала – сэр Рэндел Эдейл. Он смотрел в столешницу, в то время как остальные мужчины смотрели на меня. Посланников короля Сомареца легко было узнать – у них были отличные от наших камзолы, отороченные мехом, и у каждого мужчины были усы или борода. Лишь у самого младшего лицо было гладким. Но не потому, что он побрился по столичной моде, а потому что борода и усы у него еще не росли. Ему было лет восемнадцать, хотя ростом он превосходил отцовских рыцарей. Что касается сэра Эдейла – он и вовсе выглядел великаном. А говорят, что на севере так холодно, что люди и деревья не вырастают, так и остаются до смерти почти карликами.
- А вот и виновница переполоха, - весело объявил отец. – Господа! Кирия Санлис – моя дочь и дочь леди Кандиды Рэйвин. Садитесь леди, - он указал на два кресла, свободных по левую от него руку.