Я красавчик. И это бесспорно! - стр. 28

Таких уже не делают – вот что я думала о Сене. Это случай, когда можно влюбиться без оглядки, вручить полностью и сердце, и ключи от квартиры, где деньги лежат. К сожалению, у меня не было ни квартиры, ни денег. А сердце… глупое оно, послушаешься – плакать потом не переплакать.

Малыш мне понравился сразу. Вот уж точно – в отца. Улыбчивый, спокойный, няшный. Я бы с рук его не спускала. Оказывается, соскучилась. Когда я училась в институте, занималась волонтёрством. У нас это популярно было. Кто к кошкам и собакам и питомники ездил, а я вот – в дом малютки. Нянчилась с брошенными или оставшимися одними в целом мире детьми.

Мне это нравилось: брать ребёнка на руки, слушать его дыхание или хныканье, кормить, купать, беседовать. В восемнадцать я мечтала, что однажды стану многодетной мамашей. Рожу троих или пятерых, буду любить их и целовать, водить в садик и школу, сочинять книжки и рисовать иллюстрации. Ну, чего в восемнадцать не придумаешь-то.

Я сегодня встала ни свет ни заря. Папа и сын спали без задних ног на диване. Сил и энергии у меня – ого-го! Я успела и завтрак приготовить, и в ноутбуке немного пошуршать – подготовиться. Так что зря на меня Синяя Соня зубы точит. Чувствую полнейшее удовлетворение собой.

Одно меня тревожит: вот эта самая зависимость. Если бы могла, я бы просто ушла из этой квартиры. Забрала вещи и свалила в туман. Но это хорошо, когда в тумане есть место, куда голову приклонить. У меня такого места не было. Не на вокзале же жить в самом-то деле.

Сеня утром трогательно-смешной. Эти взлохмаченные волосы и глаза, что не хотят открываться… И, о боже, там такое тело… Любоваться и любоваться.

Он благодарил за завтрак, а я смотрела, как кончики его волос, подсыхая, закручиваются в колечки. Совсем как у Даньки. Или это у Даньки как у него, не важно.

– Мой телефон, – вбил он уверенно свой номер, а я даже пикнуть не посмела. Молчала, затаив дыхание. Но не потому, что он меня подавлял. С ним не было, как со Славой. Совсем по-другому, хотя вот это распоряжательство мной и моим гаджетом – не вежливость, а властность, решение, что принимается самостоятельно, без спроса, хочу ли я иметь его номер телефона в своём.

Я хотела. Наверное, поэтому промолчала.

– А это ключи от квартиры, – он вложил связку в мою ладонь.

Пальцы его на миг с кожей моей соприкоснулись – и как пожар полыхнуло. Вчера вроде бы не было такого. Я чуть руку от неожиданности не одёрнула. Так бывает?.. Оказывается, да. Никогда не знала.

– Встретимся вечером? – вопрос в его устах выглядел приглашением. Ведь знал, что деться мне некуда.

– Да, – согласилась не думая. – Ты расскажешь, как всё прошло, а я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы не обременять тебя.

– Мы что-нибудь придумаем, – выделил голосом первое слово, и от его «мы» – мурашки по коже.

Телефон мой молчал. В обеденный перерыв, ковыряясь в каше с котлетой, я еле удержала пальцы, чтобы его не набрать. Спросить, как дела. Но он же не звонил, а значит не считал нужным рассказывать. Поэтому я не посмела.

Сестре тоже не звонила. Не хотелось по телефону объясняться и рассказывать о Денисе. Язык не поворачивался жаловаться. У них и так не всё гладко. Ну его, дурака пьяного. Может, будь он трезв, ничего не было бы. Разберутся как-нибудь и без меня.