Выйти замуж за бандита. Книга 1 - стр. 32
Больше ничего не говорю. Какой смысл? Отворачиваюсь к окну и тихо жую сопли, жалея себя и осыпая в уме угрозами бесчувственную скотину. В дом влетаю, не дожидаясь Дамира. Два пролёта лестницы, дверь в спальню. Мне необходимо добраться до ванной, закрыться и побыть наедине со своим животным миром. Хватаюсь за спасительную ручку, считаю до трёх и отлетаю от двери, впечатываясь спиной в стену. Мир яростно прожигает меня взглядом, а его оскал говорит: «пиздец тараканам».
Рука проходит по плечу, надавливает на ключицу, заходит за лопатки и сжимает шею, выдавливая писк. Он разворачивает меня спиной, втирая щекой в холодную поверхность. Не пытаюсь сопротивляться, когда мои джинсы срываются вниз, когда трусики трескаются от рывка, оставляя красные полосы на бёдрах, когда его член без предупреждения и подготовки входит на всю длину, растягивая и принося боль. Сжимаю зубы, закрываю глаза, стараюсь расслабиться, чтобы уменьшить дискомфорт от грубой подачи.
- Не смей при мне истерить и показывать характер, сука, - рычит, вдалбливаясь со всей злостью, давя на шею и фиксируя другой рукой бёдра. – Ты здесь для моего комфорта, а не для ебли мозгов.
Кажется, это продолжается бесконечно. Резкие толчки, раздирающие изнутри, шершавая стена, стирающая кожу на лице, жестокие слова, затаптывающие мою самооценку. Розовые очки трескаются, разлетаются острыми осколками, впиваются в сердце, принося ноющую боль. Как можно быть таким двуличным? Утром ласкать, кормить, носить на руках, а вечером унижать, втаптывать в грязь и насиловать.
Наконец, воспитательный трэш заканчивается. Дамир молча отстраняется, тишину прерывает звук застёгивающейся молнии и тяжёлые шаги. Точкой в немой сцене становится громко хлопнувшая дверь, звук от которой ещё долго бьёт в голове. По ногам течёт сперма, по щекам слёзы, а сердце истекает кровью.
Так и тащусь со спущенными джинсами в ванну, снимая на ходу толстовку и избавляясь от бюстгалтера. Озноб пробивает даже под горячими струями воды, а перед глазами всплывает тот пресловутый вечер на реке. Только на месте блондинки, почему-то, на коленях стою я.
Завернувшись в одеяло, ворочаюсь и долго не могу заснуть. Перемешалось всё. Злость, обида, жалость, пустая кровать. Я: то плачу, то вою, то шиплю проклятья, то зарываюсь носом в его подушку. Измучив постельное бельё и себя, в конце концов засыпаю. Где-то, находясь на краю сознания, чувствую прогибающийся под тяжестью матрас, запах сигарет и спиртного, горячее дыхание в волосах.
- Прости, - невнятный шёпот, рука, сгребающая в объятия, и пьяный храп.
Просыпаюсь под утро, разбитая, невыспавшаяся, в глазах как будто самосвал песка. Рука всё так же вдавливает в кровать, алкогольный выхлоп в волосах и мысли, пытающиеся разложить всё по полкам.
Дамир умеет быть заботливым и нежным, таким, как много лет назад, когда я была ещё ребёнком, но стоит ему хоть капельку завестись, хоть самую малость разозлиться, болты терпения срывает напрочь. Его нежелание или невозможность контролировать гнев пугают до дрожи внутри. Я и сейчас лежу, боюсь вздохнуть, пошевелиться, не зная в каком настроении он очнётся. Запуталась сама в себе. Хочется лежать вот так всю жизнь, и одновременно бежать подальше на другой конец света.
Шевеление сзади прерывает мыслительный поток. Мир касается губами плеча, прокладывает влажную дорожку по лопаткам, вдоль позвонка, облизывая каждое звено, оглаживает ягодицы, стягивая пижамные штаны. Замираю, отгоняя вчерашние обиды, заостряя всё внимание на обжигающих поцелуях. Переворачивает меня на спину, прочерчивает языком по внутренней стороне бедра и жадно набрасывается на складочки. Последствия вчерашнего отзываются щипанием, и я цежу сквозь зубы раскалённый воздух.