Вынужденный брак, или Мама для дочки бандита - стр. 8

Мужчина встает прямо передо мной, и сразу кажется, будто заслоняет своей широкой спиной весь мир.

— Ну что же вы, — облачка пара вырываются из его теплого рта. — Я настаиваю на разговоре.

Дергаю рукой.

— Оставьте меня! — в голосе начинает звенеть раздражение.

Но ему все равно – как ни в чем не бывало хватает меня за локоть и буквально ведет за собой, пользуясь тем, что мы стоим прямо на пешеходной части дороги, загораживая проход остальным людям.

Через мгновение мы уже входим в кафе, и его жар обдает щеки теплом. Я оглядываюсь и замечаю у окна свою компанию – Лену Вилкову, Стаса Мишина и Женю Пак. Вижу, что они меня заметили, но, вместо того, чтобы помахать рукой, приветливо улыбнуться, они все втроем меняются в лице и отворачиваются к окну, будто рассматривают там что-то из ряда вон выдающееся.

— Так будет еще очень долго, вы теперь персона нон-грата, — заметив мое вытянувшееся от разочарования лицо поведением друзей, комментирует Айдар, и тут же оказывается за спиной, будто для того, чтобы помочь мне стянуть шубку. На самом деле его вежливость приобретает слишком интимный характер – он едва заметно, но чувствительно прижимает меня спиной к своей груди, впечатывая в тугое тело, зарывается носом в распущенные волосы и втягивает воздух сквозь зубы.

— Да что вы себе… – дергаюсь, а он как ни в чем не бывало, уже легонько давит на плечо, чтобы я успела сесть на диванчик спиной к своим, кажется уже бывшим, друзьям. На лице мужчины не отражается никаких эмоций, когда он садится напротив и быстро оглядывает меня блестящими глазами.

— Анастасия, твоего отца посадят, это точно, дело буквально двух дней, это уже даже не обсуждается, — отмахивается он, и говорит буднично, будто речь идет о чем-то несущественном. — Друзья твои тебе не помогут – они не якшаются с неудачниками, а у тебя сейчас не будет денег даже чтобы милостыню возле церкви дать. Ни рубля – все будет арестовано.

Складываю руки на груди и откидываюсь на спинку диванчика. Мне больно слышать эти слова, но я понимаю, что он прав, тоже самое отец сказал вчера, но другими словами.

— Но у меня есть предложение… — вся его фигура тут же теряет показную леность в движениях, он даже подается навстречу, и кажется, что он способен, как тигр, преодолеть преграду в виде стола между нами и сграбастать добычу – меня – острыми зубами. — Возьму на себя все твои траты, обеспечу жильем, замолвлю слово за отца, чтобы у него были лучшие условия содержания…

— Вы предлагаете мне выйти за вас замуж? — удивленно восклицаю, и тут же ругаю сама себя – слова с языка срываются раньше, чем я успеваю обдумать свою фразу.

— Ну почему же… — он протягивает руку, и, верно, ждет ответного жеста. Но до меня доходит вся пошлость и абсурдность его предложения, и по коже пробегает дрожь брезгливости. Поняв это, его лицо немного темнеет – будто туча пробегает, но мужчина тут же берет себя в руки.

— Анастасия…Вы очень, очень красивая девушка… — он смотрит на меня так, что, кажется, можно порезаться об острый взгляд темных, чернеющих с каждой секундой глаз. в них будто начинает клубиться мгла, постреливают всполохи электричества, собирающиеся в огромные и сильные молнии.

Испуганно вскакиваю на ноги, хватаю шубу, не обращая внимание на то, как плечики со стуком летят на пол, и буквально лечу к выходу из этого кафе. На ходу врезаюсь в официанта с двумя дымящимися чашками в руках, и даже не успеваю извиниться, когда слышу, что он шипит, обжегшись. Только краем глаза замечаю показательно брезгливо сжатые губы Лены Вилковой. Она изображает недовольство, и я уверена, что и Стас Мишин, и Женя Пак одинаково зеркалят ее эмоции, если бы они не решили вычеркнуть меня из друзей из-за пошатнувшегося социального статуса, то уже давно подошли, и хотя бы поздоровались, но этого не произошло…