Вынужденный брак, или Мама для дочки бандита - стр. 7
— Что вы себе…
Хочу добавить «позволяете», но язык не слушается.
— Сколько тебе нужно? — говорит он мне практически в губы, отчего-то лишая воли и связывая томным шепотом, в котором сквозит страсть и голод, по рукам и ногам, не давая дернуться, ударить наглеца по щеке смачной оплеухой. — Дам в два раза больше…
— За кого вы меня принимае… — снова не успеваю добавить, потому что он вдруг поднимает руку между нами и прикладывает указательный палец к губам, несильно надавливая, чтобы он уперся в нижнюю губу.
— За ту, которой нужны деньги… — его рука, на которую он опирается прямо возле моей головы, начинает вибрировать от напряжения. Мне кажется, что он хочет дать волю своим рукам, но силой удерживает их на месте. — А я – тот, кто может с ними расстаться за небольшую услугу…
Эти слова внезапно отрезвляют меня. Что? И он тоже хочет меня купить? Не бывать этому! Вся животная манкость, которая окутала меня свежим морским парфюмом с нотками мореного дуба, запахом мужского чистого, сильного тела, мигом слетает, обнажив главное: он меня обидел, предложив деньги! За что? За мое тело? Не бывать этому!
Злость придает сил, и я, не долго думая, резко поднимаю руку, чтобы со всей силы со звонким шлепком опустить ее на его щеку, оставляя вспышку недоумения в красивых глазах и растекающийся по коже розоватый след тонких пальцев, больше похожий на карту Италии.
— Я не проститутка, козел! — нервно кричу, поправляю полы шубки, проскальзываю прямо под рукой обалдевшего мужчины, и вовремя: неспешный лифт, наконец, доезжает до первого этажа, и я спешу к крутящейся двери, впускающей морозную свежесть вместе с редкими снежинками.
На секунду оглядываюсь, едва не поскользнувшись на мраморных полах дорого отеля, и вижу удивительную картину: мужчина смотрит мне в след, прижав свою ладонь к месту моего удара и смеется.
Смеется!
7. - 6 -
— Анастасия, — слышу чей-то голос, но иду дальше по улице: не думаю, что я кому-то понадоблюсь. Каблуки замшевых сапожек бойко стучат по асфальту, покрытому наледью и припорошенному первым снежком. Вдруг чувствую, даже сквозь мех шубы, прикосновение к своему локтю. Одергиваю руку нервно, резко, и чуть не падаю, запнувшись о глыбу льда на пути.
— Что вам… — начинаю гневно, но осекаюсь под насмешливым взглядом. Я помню этого человека. Только вчера вечером отец пытался меня с ним познакомить, чтобы я могла приобрести себе богатого спонсора - покровителя.
Мужчина в расстегнутой куртке, что в условиях такого морозца заставляет меня плотнее запахнуться в шубку, едва заметно прищурившись, пробегает оценивающим взглядом по моему телу, вздыхает, и облачко пара вырывается из его рта.
— Думаю, мы начали наше знакомство не с того, — говорит он, миролюбиво улыбаясь. Однако глаза его остаются все такими же – оценивающе – холодными.
— Думаю, что такое знакомство нам и не нужно, — отвечаю ему, копируя манеру разговора. Дергаю плечом и делаю шаг вперед. Глаза его тут же загораются предвкушением – будто бы он встретил противника, добычу, с которой хочет поиграть. Но эти игры в кошки-мышки не для меня, я и отцу сказала, что лучше буду голодать на улице, чем снюхаюсь с каким-то малознакомым типом, грубо говоря, продавая свое тело. От всего этого ужасно пахнет, а я достаточно брезглива.