Вторая жизнь Нолика - стр. 4
– Не бойся, мадемуазель, мы воюем только с солдатами. Как твоё имя?
– Яра.
– Это твой муж? – Он кивнул на телегу с военнопленными, где лежал Пётр.
– Нет, жених.
– О, смелая мадемуазель, я помогу твоему жениху. Я есть доктор. Я помогу ему, а ты поможешь мне? Хорошо?
Ещё не до конца веря в такой счастливый случай, Яра закивала головой и торопливо заговорила:
– Я всё сделаю, всё что надо, я и стирать могу, и дрова колоть, и с лошадьми управляться, только помогите ему!
– О, такой молодой мадемуазель не придётся колоть дрова, нет, нет! С этим вполне справятся и мои солдаты, но мне нужно, чтобы ты помогала мне в госпитале, когда я промываю и зашиваю раны. Мои солдаты исполнительны, но в них совершенно нет сноровки, которые есть у русских мадам.
Так Яру взял к себе в полевой госпиталь медик четырнадцатой пехотной дивизии мсье Кавелье. Ей выдали чистую одежду, белоснежный капор и фартук со множеством карманов. Мсье Кавелье сразу начал учить Яру названиям инструментов, которые он носил с собой в походном саквояже, и правильности накладывания жгутов и повязок на раны. Он был с ней галантен, следил, чтобы она была всегда накормлена, чтобы никто её не обижал. При каждой свободной минуте Яра бежала к Петру, чтобы посмотреть, как идёт его выздоровление. Кавелье, как и обещал, первым делом помог Петру, промыл его раны, обработал их свинцовой водой и наложил тампон, пропитанный воском со слоем хины, чтобы затянулись края раны. Петр к вечеру следующего дня очнулся и, увидев себя связанным среди военнопленных, застонал, а узнав от Яры, что она помогает французскому доктору в госпитале за то, что тот помог ему, Петр стиснул зубы и прошептал: «Лучше бы ты дала мне умереть!»
Яра не обратила внимания на слова Петра, она была рада, что у него спал жар, что рана стала сухой. Она промыла раны и всем остальным русским военнопленным, собственноручно приготовила отвар для восстановления сил и принесла им. Кавелье тоже очень заинтересовался этим отваром, и она перечислила ему все травы, которые она использовала для его приготовления, а доктор всё тщательно записал в свою большую книгу.
На одной из стоянок, когда было уже темно, в кибитку к доктору пришёл очень худой офицер в разорванной и окровавленной форме, и они долго не выходили оттуда, и Яра слышала, что разговор их иногда срывался на крик, но потом сразу утихал, и слышно было, что Кавелье убеждает в чём-то незнакомца на их родном языке. Яра резала ткань на повязки, смачивала их в горячем воске и развешивала на деревянные брусья, которые установили солдаты. Через некоторое время её позвал Кавелье, и она заспешила к его кибитке.
– Яра, – зашептал он, плотно закрывая за ней двери кибитки, – ты мне должна помочь! Только что был мой коллега Моррель, он служит медиком в четвёртой пехотной дивизии генерала барона Дессе, и он обратился ко мне с просьбой помочь барону, тяжело раненному в бою. Барон принадлежит к одной из самых могущественных фамилий Франции, и если он умрёт, Моррель никогда не сможет получить практику ни в Париже, ни в любом другом городе у нас на родине. А ранение барона очень серьёзно, – он вздохнул. – И всё наше положение на фронте очень серьёзно, так как мсье Кутузов основательно потрепал наши войска в Бородинском сражении. Это счастье, что наш полк был в резерве, иначе мы бы сейчас уже захлёбывались от крови своих солдат! – доктор вытащил платок из камзола и вытер пот на лбу. – Яра, мы с тобой должны поехать к Моррелю и помочь раненному барону. Ты приготовь свой чудесный отвар и захвати его с собой. Поняла? Я сейчас быстро соберу свой саквояж. И давай поторопись, время дорого.