Всё тепло мира - стр. 42
Штаны Кира призывно валялись посередине комнаты. С минуту я помялась, раздумывая над своей нравственностью, потом решила, что за вчерашний день мне положена компенсация. Да и не только за него, но я сомневалась, что у ищейки найдется столько ценного имущества. Моя ненависть улеглась вместе с паникой. Я больше не боялась Кира и того, что он мог мне сделать. Стоило бы, ведь он так легко менял свои решения. Запросто передумает и вернёт меня за решётку. Вот только проснётся и поймёт, что именно натворил. На секунду мне стало его жалко, ищейки не принадлежали себе до конца. Ни себе, ни миру. Но я прогнала эту мысль. Чтобы выжить, мне требовалось ненавидеть его и таких, как он. Я повторила себе это, украдкой глядя, как мерно вздымается его обнажённая грудь. Хорошо, что мы больше не встретимся. Я убеждала себя в том, что произошедшее между нами ночью ничего не значило для меня. Просто мне требовалась жилетка, чтобы поплакать в неё. Жилетка оказалась рядом, правда действие случилось не то — поплакать так и не успела, — но меня всё устраивало. К тому же, Кир был и в самом деле хорош. Во многих смыслах этого слова.
Стоило поднять штаны, как на пол из карманов посыпались вещи, заставив меня зашипеть, а Кир зашевелился. Я мысленно уговаривала его не просыпаться. Подняла с пола выпавший амулет. Он стоил дорого, такой, каким его выполнили для меня, но я была в бегах, а попасться с ним — значит усугубить вину на порядок. Я беззвучно криво усмехнулась: что ж, два раза казнить не смогут. Засунула амулет обратно в карман. По крайней мере, я буду знать, где искать, когда появится возможность его использовать.
Палец наткнулся на что-то острое, я выдернула его и засунула в рот. Аккуратно заглянула в карман и вытащила нечто завёрнутое в бумагу, из которой торчал позолоченный острый угол. На листе значилось что-то о высшей награде. Я швырнула его на пол, в кучу других. Не нужны мне были подробности, а ищейка и вовсе ничего не заслужил. В крошечной резной коробочке был спрятан портрет девушки. Девчонки лет восемнадцати, с волнистыми белыми волосами, проницательными жёлтыми глазами и милой, почти детской улыбкой. Я смотрела на неё так долго, что, казалось, мимо прошла вечность, и не могла оторваться. Наконец, со вздохом перевернула портрет. На обратной стороне корявым торопливым почерком было выцарапано: «Приезжай до Тёмных ночей».
Я сунула портрет обратно и захлопнула крышку, словно он уже начал превращаться во что-то страшное. Огромного ядовитого паука, протянувшего ко мне свои лапки.
«Вот ты какая, — растерянно подумала я, засовывая вещи обратно в карман, — причина, по которой моя жизнь должна была пойти ко дну».
Да, красивая, нечего сказать. Богатая, влиятельная и глупая. Глупая настолько, чтобы собираться сбежать из семьи с ищейкой. Я презрительно посмотрела на спящего Кира. Достойно, деяние как раз для человека, у которого нет души. Разрушить несколько жизней ради того, чтобы в итоге просто сломать ещё одну. Я никогда не слышала, чтобы у таких историй любви был счастливый конец, зачастую они заканчивались весьма трагично.
К горлу подступала непрошеная обида. Хотелось найти девчонку и вправить ей мозги, в конце концов. Отвадить его от неё. Бред какой. Нет, у нас с ним не было ничего общего. Он не обещал, а я совсем не хотела. Ещё десять минут назад я планировала сбежать отсюда и забыть о нём навсегда, как о кошмарном недоразумении. Но почему же было так обидно? Так мерзко. Так одиноко. И почему именно она?