Все сокровища мира, или Послание четырех - стр. 20

– Но как я это сделаю?

– Надо изучить Лестрейда! Что мы про него знаем?

– У него крыса есть… – в растерянности пробормотал Ватсон.

– Вот! – поднял указательный палец Холмс. – А еще он влюблен в Грегсон. Вот надо как-то тебе о чем-то из этого с ним поговорить. Либо о том, как обаять женщину, либо о крысах. Поэтому иди в мою библиотеку – там есть отличные книги про животных.

– Мистер Холмс… – снова попробовала вклиниться миссис Хадсон.

Но Холмса уже было не остановить:

– Прикупи ей зерна. Расскажи, что тоже завел крысу и назвал в его честь. У нас ведь в замке наверняка есть крысы, миссис Хадсон? Я дам тебе на время.

– Мистер Холмс! – теперь тон экономки был укоризненным.

– Так что вперед, Ватсон! Узнай все о крысах! – с этими словам Шерлок вдруг рассмеялся. – Да шучу я… Скажем, что у тебя их украли.

Джон задохнулся от возмущения.

– Прекрасно! – сказал Холмс, вставая. – Навестим их сейчас же! Согласимся давать показания только если они отправят кого-то во Францию.

Миссис Хадсон кашлянула:

– Боюсь, что Вы сейчас этого не сможете сделать, сэр…

Оба воззрились на нее.

– Я сказала им, что вы оба уехали, джентльмены.

Холмс обреченно вздохнул:

– И конечно, не в мой замок в Сассексе…

– Во Францию, милорд, – грустно кивнула миссис Хадсон.

***

Погода портилась буквально на глазах, и казалось, Лондон после недолгих теплых осенних деньков спохватился и решил поскорее вернуть себе славу столицы дождей. Под стать погоде было и настроение Ватсона.

Кажется, он уже целую вечность трясся в кэбе и невидяще смотрел в окно. Всего за какие-то сутки в его жизни опять столько всего произошло, ситуация столько раз ошарашивающе менялась, что он должен был переварить все это. Благо время было подходящим: Холмс, после того, как выяснилось, что миссис Хадсон, стараясь защитить Ватсона, «отправила» их во Францию, обиженно удалился в свою комнату, выдав ничего не значащую пафосную тираду, а сама экономка ушла в замок. У Джона же было дело, о котором он не мог забыть.

Сначала, конечно, он посчитал, что выходить на улицу после того, как оказался под подозрением и тем более «во Франции», было небезопасно. Но немного поразмыслив, пришел к выводу, что поджог старого архива в глубинке, да еще и с недоказанной его виной, не настолько уж тяжелое преступление, чтобы по всему Лондону вновь были розданы его портреты излишне ретивым полицейским, таким, как покойный Гарри Мерчер. Поэтому, не давая себе шанса на лишние сомнения, он, стремительно накинув пальто, буквально выскочил на улицу. Порог дома №221б на Бейкер-стрит он воспринял как Рубикон, перейдя который уже не стоило ни о чем жалеть.

Джон поморщился: на одном из поворотов с улицы до него долетели капли дождя. Уже по-иному посмотрев в окно, он понял, что приехал.

Открыв дверь, он помедлил, прежде чем выйти: слишком много воспоминаний, горьких и сковывающих сердце, нахлынули на него при виде этого места.

Хотя на улице моросил дождь, люди продолжали сновать по своим делам. И мальчишки-газетчики еще громче зазывали покупателей кичливыми заголовками.

За те благословенные дни отдыха в замке Джон как-то избегал спрашивать Холмса о деле Виггинса, хотя оно мертвым грузом висело на его душе. Лишь когда они верхом на лошадях отправились в Фулворт, Ватсон, неожиданно сам для себя, задал этот вопрос.