Всё о мореплаваниях Солнышкина - стр. 18

Но ничего придумать ему не удалось, и он отнёс сапоги к капитанской каюте.

Но тут в дело вмешался артельщик Степан. Он отсиживался в каюте и курил папиросы «Казбек», целую пачку которых купил в «Золотом ките». В тот самый момент, когда Солнышкин ставил сапоги, он выглянул из каюты.

– Хе-хе, – захихикал Степан. – Вот сейчас я ему подстрою. Сейчас Солнышкину нагорит! – И как только тот отошёл в сторону, он подкрался на цыпочках к капитанской каюте и опустил в сапог горящую папиросу.

– Ну что, долго я буду ждать? – раздалось в эту минуту за дверью. И через порог в носках шагнул Плавали-Знаем.

Он втиснул одну ногу в сапог, потом сунул вторую и тут же завертелся и заревел, как пароходная сирена: огонёк прилип к самой пятке. Полкоманды бросило работу и понеслось наверх, прыгая через ступеньки. Плавали-Знаем вертелся на одной ноге и выл: «У-у-у!» Наконец он сдёрнул сапог и, увидев папиросу, заорал:

– Солнышкин! Где Солнышкин?

– А вот Солнышкин, – услужливо подскочил артельщик.

Солнышкин растолкал всех и протиснулся в середину.

– Это что же, вредительство? – сверкнул глазами Плавали-Знаем и протянул сапог.

– В чём дело? – спросил Солнышкин.

– А вот в чём. – И Плавали-Знаем вытряхнул из сапога окурок «Казбека».

– А я при чём? – спросил Солнышкин.

– При чём Солнышкин? – выступил вперёд Перчиков.

– Постойте, постойте! – сказал Бурун и взял папиросу. – «Казбек»! Да ведь их курит у нас один артельщик.

– Кто? – спросил Плавали-Знаем.

– Артельщик, – подтвердили все.

– А-а, так это ты? – зашипел Плавали-Знаем.

– Я нечаянно, я думал – это урна, – сказал артельщик, но сапог со всей силой шлёпнул его по самой макушке, как по мишени.

– Ну что, теперь побреемся? – деловито спросил Солнышкин.

– По местам! По местам! – заорал Плавали-Знаем и в одном сапоге заковылял на капитанский мостик.

Бриться ему уже не хотелось.

Теперь Солнышкин мог заниматься настоящей матросской работой. Он закатал рукава тельняшки и вместе с боцманом драил палубу. Он так старательно натирал её шваброй, что даже видавший виды Бурун удивлялся:

– Вот это да!

И он сразу же доверил Солнышкину поливать палубу водой из шланга. Шланг был новенький, вода из него била тугой прозрачной струёй, во все стороны разлетались сверкающие брызги, за бортом кричали чайки, и Солнышкин опять был такой радостный и счастливый, что ему захотелось послать фотокарточку бабушке. Он вымыл всю палубу, струёй сбил с бортов пыль и даже облил спасательные круги, так что они засветились как новенькие. Потом он вымыл две грузовые машины, которые стояли у трюмов и плыли на Камчатку.

Рабочий день подходил к концу, и Бурун, присев на трюм, удивился, что больше не случилось никаких происшествий.

– Странно, – сказал Бурун, – просто странно.

И в этот самый момент вверху, над капитанской рубкой, появился Перчиков с антенной и молотком в руках. Бурун насторожился. Именно на том месте, на поручнях, у боцмана сушились самые лучшие тряпки и висело самое красивое пожарное ведро. Перчиков отодвинул их и, напевая, стал прикреплять антенну.

– Ты что это делаешь, Перчиков? – покраснел от волнения боцман. – Опять за своё?

Он уже несколько раз ссорился из-за этого места с радистом и сбивал антенну. Ему казалось, что нет места удобнее для ведра и тряпок.