Всё о мореплаваниях Солнышкина - стр. 15
Вечером пароход должен был отправиться на Камчатку, а сделать достаточные запасы артельщик вовремя не успел.
Подъёмный кран опустил на палубу груду ящиков. Солнышкин бросился к одному из них, но Степан широко расставил ноги:
– Этот не трожь.
Солнышкин бросился к другому. Но артельный только ухмыльнулся:
– Ишь, сарделек захотел? Половину слопаешь!
Солнышкин поставил ящик и собирался сказать, что, во-первых, лопают свиньи, а во-вторых, он не такой обжора, как Степан. Но за его спиной раздался громовой вскрик:
– Ба-тюш-ки! Опять сардельки! Да куда вы их? Лопнете – придётся хирурга вызывать! – И мимо, качая головой, прошёл капитан Моряков.
Следом за ним шли три штурмана. Моряков торопился в пароходство, больше он ничего не сказал, но артельщик сразу прикусил язык.
Солнышкин взмок. Вместе со всеми он носил ящики и муку, и теперь из его рубахи можно было печь пирог: мука на спине превратилась в тесто. Но он этого не замечал. Он бегал по трапам, таскал с Перчиковым в холодильник бараньи туши, пока на палубе вдруг снова не зашумела толпа.
Солнышкин отёр лицо, просунул голову в толпу. Сзади, положив ему руки на плечи, стоял Перчиков, и они услышали потрясающую новость: полчаса назад «скорая помощь» увезла из пароходства капитана Морякова. Произошёл редчайший в медицине случай: у сорокалетнего капитана неожиданно обнаружилась младенческая болезнь – корь!
Перчиков хотел от удивления всплеснуть руками, но они прилипли к спине Солнышкина.
Команда заволновалась. Солнце уже стояло в зените, до вечера оставалось немного времени. Как быть без капитана?
Вдруг все повернулись к трапу. У Перчикова покраснел нос, а рыжий артельщик захихикал и потёр руки.
– Хе-хе! – сказал артельщик, и его толстые ноги стали выбивать твист. – Хе-хе, вот это капитан! Вот с ним мы заживём! И сарделечки он уплетает – будь здоров.
По трапу с чемоданчиком в одной и с клеткой в другой руке поднимался новый капитан. В клетке вертелся бесхвостый белый попугай, который показался Солнышкину очень знакомым. Что касается капитана, то тут не было никаких сомнений: сегодня утром Солнышкин так мило беседовал с ним в парикмахерской.
– Вот это повезло! – Артельщик бросился к капитану: – Счастливы приветствовать!
Но капитан прошёл мимо.
– Плавали – знаем! – сказал он.
Потом он выпучил глаза на Солнышкина, потёр небритую щёку и стал подниматься к себе в каюту.
Первая команда Плавали-Знаем
Боцман парохода «Даёшь!», седой, крепкий Бурун, последним подошёл к трапу. Уже за несколько шагов он стал присматриваться к следам, оставленным капитанскими сапогами. Он плавал со всеми капитанами и точно знал, кто как ставит ногу. Сейчас он увидел кривой и неровный след.
– Что? – испуганно спросил Бурун. – Плавали-Знаем?
– Да! – ответил Перчиков.
– Ну всё! Начинается весёлое плавание!
Имени нового капитана никто не знал. Весь флот звал его по кличке Плавали-Знаем. Кто бы ни обращался к нему с советом, что бы ему ни говорили, все слышали от него один небрежный ответ: «Плавали – знаем». Знаний у него было с гулькин нос, но важности хватило бы на сто капитанов. И, говорят, капитаном он стал только из-за своей важности. Когда на экзаменах ему задавали какой-нибудь вопрос, он так важно отвечал: «Плавали – знаем», что старым профессорам становилось неловко спрашивать его и они в смущении ставили ему пятёрки.