Всё о мореплаваниях Солнышкина - стр. 13
– А я вам не нравлюсь? Прошу, очень прошу!
И Солнышкин согласился. Не потому, что парикмахер ему понравился, а просто Солнышкин не любил обижать людей.
Капитан даже не поблагодарил его и плюхнулся в кресло прямо в фуражке. К нему тотчас подлетел мастер в белом халате. Он был такой чистенький, что на щеках у него отражались бухта, пароходы со спасательными кругами и мелькали быстрые чайки.
– У вас чудесный загар! – с подчёркнутым восхищением затеял разговор мастер. – Вы, наверное, только что из Индии?
– В Африке тоже жарко, – уклончиво ответил капитан.
– А-а-а, – с любопытством протянул парикмахер, – так вы из Африки? Ну, как там в джунглях?
Капитан почему-то промолчал, а мастер замурлыкал и стал взбивать в чашечке пушистую мыльную пену.
– Что вам, молодой человек? – пропел, как артист, второй мастер.
– Под бокс, – сказал Солнышкин и посмотрел на себя в зеркало.
Теперь сзади него стояла маникюрша и жевала булку, а сбоку отдыхала детский мастер. Она только что стригла очень упрямого мальчишку и поэтому всё ещё хваталась за сердце.
– А в джунглях свирепствуют львы, – вдруг сказал капитан. – Нет антилоп – хватают слона и глотают с бивнями!
Второй мастер так удивился, что открыл рот и машинкой начал стричь Солнышкину нос. Солнышкин дёрнулся, и мастер стал извиняться.
– Нет слона – хватают автомобиль!
«Глупые шутки», – подумал Солнышкин, но промолчал.
– Потрясающе! – сказал первый мастер.
Капитан снова замолчал. Тогда мастер стал намыливать капитану подбородок. Махал кисточкой он так, чтобы не испачкать капитанскую фуражку. Поэтому мыльные хлопья отлетали в сторону. Ляп! – и кусок пены залепил Солнышкину глаз.
Солнышкин сердито утёрся. Ляп! – и пена повисла у него на носу.
– Ну, знаете… – не вытерпел Солнышкин. – Фуражку надо снимать!
– Что? – спросил капитан.
Все мастера испуганно примолкли.
– Фуражку в помещении надо снимать, – сказал Солнышкин. – Это знают даже первоклассники!
Все застыли в ожидании. Что же произойдёт? Маникюрша от растерянности вместо булки затолкнула в рот резиновую грушу от пульверизатора, а детский мастер по привычке, как ребёнку, протянула капитану для успокоения бутылочку из-под одеколона.
– Что?! – заорал капитан. – Ну, знаете ли… Извините! Плавали – знаем! – выкрикнул он, натянул фуражку ещё глубже и с намыленными щеками выскочил на улицу.
Добрый боцман Шахрай
Солнышкин быстро забыл о происшествии в парикмахерской и подходил к пароходу. Уже издалека он увидел нечто необыкновенное: вся палуба «Даёшь!» была облеплена моряками. На причале тоже стояла толпа, а на каком-то сторожевике матросы забрались даже на мачты. Все смотрели на трап парохода «Свежая камбала», по которому гордо поднимался Васька-бич.
– Васька, неужто на работу? – кричали отовсюду.
– Разумеется, – отвечал он и размахивал направлением, которое выписал ему старый Робинзон.
Все смотрели на Ваську. Поэтому никто на пароходе не заметил Солнышкина. Один только матрос Петькин оставался равнодушным, но он удил камбалу и ничего не видел вокруг.
Солнышкин взбежал по трапу и взобрался на гору пустых ящиков из-под макарон.
– Поразительно, честное слово, поразительно! – удивлялся капитан Моряков.
– Курица медведя снесёт, – сказал Петькин.
Между тем Васька, помахивая рукой, поднимался по трапу, и нос его улавливал сладкий запах компота. Он уже видел вкусные блины, мягкую постель, тёплый уголок в подшкиперской, где можно будет отоспаться во время работы, и думать не думал, какую шутку сыграл с ним старый Робинзон.