Всадник в ночи. Игра в покер - стр. 8
– На сухом пайке? – удивился мужчина со шрамом? – Что это такое?
– Ну, то есть, без заработка, – пояснил Зохраб. – Каждый раз они получают с дохода цеха свою долю с левого товара…
– Аааа, ты это имеешь в виду…
Через полчаса Зохраб вышел на улицу, сунул сторожу трешку, сел и рванув с места, поехал к себе.
– Я король!
Теперь было воскресенье, полдень, и прохожие с любопытством оглядывались на красивого десятилетнего мальчишку с горящим взглядом темных глаз, а рука девочки, скованная по-прежнему страхом перед непонятной неведомой страстью, застывала в воздухе, указывая на него.
Играющих на этот раз было много – двенадцать детей, и так получилось, что он с ней спрятались в темном подвальчике соседнего дома, под квартирой тети Сары. Пахло мышами и пылью, что-то острое, волнующее поднималось в груди от нетерпения, страха, что их могут найти, от близости друг друга. Затаив дыхание, они старались не дышать даже, чтобы не выдать своего присутствия, а тут и смех стал разбирать, поглядят в темноте на светящиеся, побледневшие лица друг друга, представят разом, как теперь мальчик – водящий ищет их повсюду – и давай рот затыкать кулачками, давя в себе судорожный, выхлебывающийся смех. Что это? Писк. Мышь, шепотом полным ужаса, еле слышно выдавила из себя девочка. Не бойся, тихо произнес он, не бойся, и чувствует в своих объятиях ее тоненькое хрупкое тело с гулко, бешено бьющемся сердцем, жмурится, и ему кажется, что держит он в объятиях лишь одно ее обнаженное сердце – так сильно оно колотится о ребра девочки. Что это? Она прижимается к нему. Ах, нет, это его руки прижимают к мальчишескому крепкому телу ее таинственное, загадочное, непостижимое. А ты не боишься, что нас найдут? Ничего, тогда буду просто водить, и я найду кого-нибудь… Нет, мне страшно… Не бойся. А ты кем будешь, когда вырастешь, ты доктором будешь, да? Подожди, тише, а то Гасанчик нас застукает, и придется… п-придется водить… или тетя Сара увидит и скажет твоей маме… Ты вот сделай так, не бойся, сделай вот так… Нет туда нельзя, отпусти, т-туда нельзя, отпусти, я маме скажу… Не б-бойся, я же тут, рядом, вот, посмотри, потрогай, видишь…
Потом, ночами он видел ее во сне. Она приходила после того, как мама с папой укладывались спать в своей комнате, приходила почему-то заплаканная (может, именно потому, что он не любил, когда она улыбалась, обнажая порченные кривые зубы, ему не нравилась ее глупая улыбка; серьезная, испуганная, сердитая, заплаканная она казалось гораздо красивее). Он отодвигался в постели, уступая ей место, гладил ее волосы, заплаканное лицо, тихонько и страстно прижимался, она плакала. Не плачь, приказывал он ей. Ему нравилось приказывать. Так и засыпал, утомленный пустыми видениями, скатившись на самый краешек постели.
Летом дядя пригласил их к себе на дачу, в поселке Бильгя. Дача, после узкой городской улочки и тесного дворика, показалась мальчику огромной, а дядя повел его прежде всего в деревянную, с большими окнами постройку посреди фруктового сада – мастерскую. При входе в мастерскую обнаружилось, что и на крыше просторного помещения имеются два окна, хотя и без них тут света было предостаточно, светло было, почти как в саду, как во дворе. Мальчик с раскрытым от восхищения ртом ходил по новой дядиной даче, по мастерской, рассматривая работы, подолгу не отходил от незаконченных скульптур.