Всадник Сломанное Копье - стр. 22
Энрике Дандоло стоял молча и недвижимо, словно каменное изваяние. Молчали и все благородные рыцари Европы, окружившие почтенного дожа.
Молчал знаменитый воин Тибо Шампанский, племянник короля Англии Ричарда Львиное Сердце, сурово насупив брови и задумчиво глядя на башни древнего города, ощетинившиеся многочисленными лучниками, чьи шлемы ослепительно блестели на ярком солнце.
Молчал прославленный своей храбростью и алчностью маркграф Бонифаций Монферратский, стискивающий в яростном порыве рукоятку своего меча, который был вложен в роскошные ножны, богато инкрустированные драгоценными каменьями.
Молчали благородный амьенский рыцарь Робер де Клари, граф Балдуин Фландрский, маршал Шампани Жоффруа де Виллардуэн, и только ветер, оживлявший крылатых львов на венецианских флагах, с шелестом играл роскошными перьями на богатых шлемах знатных воинов.
Они не решались произнести даже слово, потому что смертельно боялись Энрико Дандоло, человека загадочного, таинственного и внушающего трепетный ужас каждому крестоносцу. Девяностолетний полуслепой дож вовсе не выглядел старым и несчастным. Напротив, он был на удивление бодр, здоров, полон сил и абсолютно уверен в себе. А его недоброжелатели, которые пытались ему перечить, почему-то жили недолго. Да и не находилось тех, кто был посмел бы перечить дожу.
Существовала легенда, что Дандоло лет тридцать назад во время пребывания в Константинополе в качестве посла был предательски ослеплен греками при помощи вогнутого зеркала, сильно отражавшего солнечные лучи. И будто бы именно это обстоятельство являлось причиной личной ненависти Энрико Дандоло к Византии, побудившей его возглавить поход на Константинополь.
Но правды в этих сказках было немного. Венецианцы стремились к падению Византийской империи или ослабления ее могущества лишь потому, что не любили греков как сильных торговых соперников.
Когда выяснилось, что каждый крестоносец огромной армии должен венецианскому дожу большое количество денег, Энрико Дандоло объявил, что будет руководителем Крестового похода – чтобы не остаться в накладе, когда дело дойдет до распределения воинской добычи. Именно он своим удивительным даром убеждения сумел внушить огромной вооруженной толпе, заполнившей площадь Сан-Марко, что целью великого Четвертого крестового похода станет вовсе не Иерусалим, а Константинополь. И двадцать тысяч человек послушно подхватили его боевой клич.
Уже тогда многие понимали, что дож – человек необыкновенный. Но когда пошли настоящие чудеса, свидетелями которых были многие отважные воины, в войске сначала тихо, а потом все громче пошел слух, что дело тут нечисто.
Дандоло, по рассказам многочисленных очевидцев, умел летать, всегда сражался в первых рядах, несмотря на свой более чем преклонный возраст, и не было ему равных в рукопашных схватках, в которых он мог умертвить до нескольких десятков своих противников. Таинственные смерти знатных господ, посмевших возразить что-либо великому дожу, конечно, только прибавляли ужаса и без того демоническому образу. Многие рассказывали, что видели, как Дандоло разговаривал с огромным львом, из пасти которого извергалось пламя, а потом лев исчезал, по одному только взмаху руки великого дожа.
Неожиданно легкое проникновение венецианских кораблей в бухту Золотой Рог, вход в которую многие столетия надежно прикрывала знаменитая византийская цепь, порвавшаяся под натиском всего двух венецианских кораблей, представлялось настоящим колдовством. Что-то в душе не поворачивалось назвать это помощью Божьей, да и весь этот поход богоугодным делом. Шли-то ведь войной не на безбожных сарацин, а на самых настоящих христиан!