Война моторов. Крылья советов - стр. 62

С определённой долей условности упомянутую разницу можно экстраполировать на ТТХ «мигов» первых серий. В таком случае выходит, что максимальная скорость серийного «пятиточечного» МиГ-3 на высоте 7800 м была примерно 620 км/ч (640 км/ч у «трёхточечного»). В этом случае его превосходство над Bf-109F-2 на указанной высоте по-прежнему составляло порядка 30–35 км/ч. Соответственно, у земли максимальная скорость советского истребителя могла падать с 495–505 км/ч до 460–470 км/ч. То есть в нижнем диапазоне высот тяжеловооружённый «пятиточечный» МиГ-3 действительно становился «утюгом», а значительное превосходство в максимальной скорости – около 25–30 км/ч – теперь принадлежало «фридриху». Впрочем, следуя логике А. Медведя и Д. Хазанова, можно было бы сказать, что «пятиточечный» МиГ-3 и «трёхточечный» Bf-109F-2 «были близки». Разумеется, «утюговость» советского истребителя с усиленным вооружением была относительной. Скажем, скорость у земли более ранней модели «мессершмитта» – Bf-109Е-4, на которую в июне 1941 года приходилась примерно треть германских истребителей на Восточном фронте, составляла 466 км/ч – то есть практически столько же, как и у «пятиточечного» МиГ-3. И это несмотря на более высокую удельную мощность несколько устаревшего немецкого истребителя.

К июню 1941 года практически все МиГ-3 в приграничных округах имели «опцию» получения более мощного вооружения. Важно отметить, что упомянутые консоли с «березиными» являлись модульными. Иными словами, они могли достаточно быстро устанавливаться на самолёты и, соответственно, столь же оперативно с них сниматься (делалось это прямо в полках). Соответственно, МиГ-3 в зависимости от комплектации мог достаточно легко и быстро превращаться из «утюга» в «рысака» и наоборот. А. Медведь и Д. Хазанов подсказывают, что к 29 мая 1941 года в войска были отправлены 566 «пятиточечных машин» – примерно 52 % от общего их выпуска в 1094 единицы по состоянию на 1 июня 1941 года («МиГ-3. Первый фронтовой высотный истребитель», с. 25). Учитывая же дополнительно поставленные в войска комплекты консолей с «березиными» для усиления вооружения «трёхточечных» «мигов», они делают вывод о том, что «практически все МиГ-3 в строевых частях имели вариант вооружения 1 БС + 2 ШКАС + 2 БК» (то есть могли являться «пятиточечными»). Правда, «могли» не обязательно означает «были». Дело в том, что в течение всей не очень длительной «карьеры» МиГ-3 руководство ВВС РККА никак не могло определиться, какой вариант вооружения предпочтительнее, а потому в округа периодически поступали приказы то оснастить «миги» дополнительными пулемётами, то снять их. Точных данных не нашлось, но можно предположить, что по состоянию на 22 июня 1941 года боеготовые МиГ-3 делились на «трёхточечные» и «пятиточечные» в примерно равной пропорции. Интересно отметить, что воевавшие на МиГ-3 лётчики часто сознательно предпочитали менее скоростной и манёвренный, но более тяжеловооружённый вариант самолёта. Скажем, А. И. Покрышкин откровенно расстроился, когда его полк получил очередной приказ на снятие подкрыльевых «березиных» – тех якобы не хватало для самолётов других типов («Небо войны», с. 95).