Восвояси - стр. 9

Амалия строго посмотрела в лицо Дамежан. Батыр ана демонстративно вздернула брови и недобрая улыбка коснулась ее губ.

– Так им и приглашения не надо, – развела руками казашка. – Запретить никто не может. Согласно традиции они обязаны прийти.

На минуту другую в комнате повисла тишина.

– Кстати, негоже будет Алтын нести на кладбище в этом покрывале, – поспешила сменить тему Дамежан, пальцем указывая на гобелен. – Она лучшего заслужила.

– Я знаю. Но куда-то пропали все ковры. Неужели братцы Исины покойную напоследок еще раз ограбили? Не должны. Я вроде часто тут бывала, ухаживала за ней. Но ничего подозрительного не заметила. И она мне не жаловалась.

– Что-нибудь придумаем. Курей своих тоже не режь. Оставь на лучшие времена, – сказала и скрылась восвояси Дамежан.

Вернулась Батыр ана во главе небольшой группы мужчин. Ее сыновья Сержан и Ержан несли на плечах трубой свернутый ковер. Один из пожилых казахов за веревку, накрученную на крутые рога, вел козу. Двое других вместе несли тяжелую молочную флягу.

– Ковер не очень большой, – поравнявшись со стоящей у входа Амалией, на ходу пояснила Батыр ана. – Но другого у нас нет. Хотя Алтын тоже не высокой была, должна поместиться. Без қонақасы[8] нельзя. От одной козы мяса мало, но хватит для небольшого угощения. В первую очередь уважим аксакалов, тех, кто роет могилу и будет нести атағаш[9]. Женщин и детей угостим баурсаками[10] да айраном[11].

Прощаться с умершей Алтын пришло практически все село. Двор Хабхабыча заполонили женщины и дети. Мужчины выстроились для чтения сур Корана за забором дома.

Один из стариков оралманов, так звали в поселке новичков – казахских переселенцев из узбекской Каракалпакии, взял на себя обязанности имама. Когда-то, еще в родном горном ауле он был учеником муллы и знал как проводить похоронный молебен.

Умершая была дитя советского времени. Ее нельзя назвать атеисткой, но мусульманка так и не приучилась соблюдать по пять обязательных намазов в день. С другой стороны – Коран лежал у нее в комнате на самом видном месте. Алтын бережно обращалась с праведным писанием. Не понимая ни слова по-арабски, она перед смертью научилась читать молебные суры. Об этом не преминул упомянуть в своей молитве ученик муллы.

Закончив намаз[12], белобородый аксакал во всеуслышание задал собравшимся вопрос:

– Марқұм болғаннын бұл өмірде адамға қарызы қалды ма?

В переводе это означало:

– Был ли покойный в долгу перед кем-то в этой жизни?

Некоторое время все молчали, пока тишину не нарушил слегка дрожащий юношеский голос:

– По пути сюда я зашел в магазин, – от смущения даже покраснел на лицо двадцатилетний Ержан. – Думал, если что заплатить долги Алтын апа. Но в тетрадке не было даже ее странички. Она никогда не покупала в долг.

– На прошлой недели Алтын апа принесла и подарила мне весь их домашний инструмент, – подал голос Ұста. Так, без имени, чисто по профессии называли в поселке кузнеца.

– Не спеши, – прервал его исполняющий обязанности имама аксакал. – Это будет мой следующий вопрос.

Белобородый обвел взглядом всех собравшихся и продолжил ритуальный опрос:

– Должен кто-то усопшему?

Мужская толпа промолчала.

– Тогда я сам скажу, – нарушил тишину аксакал. – Алтын апа пожертвовала на строительство мечети большую сумму денег и все ваучеры, положенные семье Шукеновых на часть имущества и земли бывшего тут совхоза “Пролетарский”. Для убранства будущего божьего дома подарила пять ковров.