Восвояси - стр. 10
Гул одобрения пронесся над головами собравшихся мужчин. Притихшие за забором двора Хабхабыча и тайно подслушивающие речь седого ученика муллы, как по команде громко и хором заголосили женщины Аккемера.
– Велик аллах и милосерден его пророк, подарившие нам такого, щедрой души и золотого сердца человека! – пафосно завершил свою речь белобородый оралман…
Водрузив тело умершей на деревянный атағаш, мужская колонна направилась в сторону древнего зирата.
Женщины засуетились по двору, спеша приготовить поминальное угощение.
– Погоди, – Амалия ухватила за руку проходящую мимо Дамежан. – Вот скажи, вроде хорошего человека хороним. Надо ли было про ее долги выспрашивать? Кому это теперь надо?
– Еще как надо. У казахов это смертельно важно. Это последняя возможность спасти душу умершего. Ведь, если марқұм кому то должен и никто из родственников его долги не оплатит, то не произойдет очищение. Умерший из за долгов в этой жизни не попадет в потусторонний рай.
– А почему тогда никто из братьев Исина не признался, что они должники умершей? Мы же все помним, как они у Алтын с Хабхабычем угнали скотину со двора.
– Незнаю. Это уже их проблема. Они упустили свою возможность. Им теперь одна дорога – в ад.
К вечеру, из глубины далеких сибирских лесов, подул северо-восточный ветер. Первый норд-ост, преодолевший за последние недели выжженные равнины и принесший освежающую благодать. Охотно подставляя прохладному дуновению свое по-старчески иссохшее лицо, Амалия опустилась на колени в сторону востока. Там, над Илеком как всегда гордо возвышались известняковые кручи. Но не белые. Лучи заходящего солнца окрасили их в багряный цвет.
Со стороны невозможно было понять, кому именно сейчас молилась Амалия. Известно, что протестанты лютеране не признают икон и во время церковной службы у них не принято креститься. Но ведь и у мусульман бог тоже обезличен. Правоверные совершают намаз, но с кем они говорят – воочию себе не представляют. Главное, что обращаются в правильном направлении…
Буквально месяц тому назад изначально русское написание казахстанского поселка Аккемир исправили на “Ақкемер” – что в переводе с тюркского означает – белый пояс. Над зданием сельского совета народных депутатов сменили советский красный на казахский, небесного цвета флаг. И вывеску поменяли на “акимат”.
После распада совхоза и в прямом смысле слова уничтожении здания его конторы, только в акимате остался единственный в поселке исправно работающий телефон. Амалии срочно надо было позвонить в Германию. Перед смертью Алтын попросила не высылать телеграмму. Про телефонный разговор не было и речи.
Благо, Хабхабыч в первом же письме написал номер телефона, по которому можно было с ним связаться. Отдав секретарше акимата свою месячную пенсию, Амалия по телефону кратко сообщила Давиду о смерти его супруги.
Уже на выходе из акимата ее вдруг окликнули. Отличительной чертой представительного вида секретарши всегда была высокая прическа в бордовый цвет окрашенных волос. Ходили слухи, что модница наматывала их на стеклянную, литровой а то и большей величины, банку.
– Не дай бог ей где-нибудь головой о дверную притолоку зацепится. Вдребезги прическу разнесет, – бывало судачили злые поселковые языки.
Высокая и статная женщина долгие годы была председателем сельского совета народных депутатов. Считай, что первый человек в поселке. В переименованным на казахский лад учреждении – акимате – ей отвели всего лишь должность секретарши.