Восхождение язычника – 4 - стр. 13

А вокруг нас начал скапливаться народ, да и окружающие торговцы внимательно прислушивались к нашему разговору.

Мы начали со стариком мериться взглядами, старик усмехнулся в бороду и проговорил:

– Я не хочу тебя оскорбить, но это мой раб, – перевел мне слова старика Хрерик.

– Продолжая его так называть, ты оскорбляешь меня. Если ты продолжишь говорить такое, я вызову тебя на Хольмганг.

Не успел Хрерик перевести мои слова, как из-за спины старика вышел молодой и что-то проревел, положив руку на висящий на поясе топор. Единственное, что я смог разобрать в его словах, – это Хольмганг. Но тут вмешался старик, положив ему руку на плечо и указав на лежащий на земле янтарь.

– Он сказал, если будет Хольмганг, то он готов выйти на него вместо своего дяди, – перевел Харальд, а после добавил: – Такое допускается, выйти вместо кого-то на Хольмганг.

Старик усмехнулся и на корявом нашем языке ответил с паскудной улыбкой:

– Видимо, я и в самом деле ошибся, зачем спешить и проливать кровь, у тебя хороший товар, вот и торгуй, – а после, развернувшись, захватил своих родичей, отправился прочь от нас.

Народ, собравшийся вокруг, разочарованно заворчал, еще бы, они уже на зрелище надеялись.

– Благодарю, – тихонько шепнул мне Говша.

– А как же иначе, – я ободряюще ему подмигнул.

– Спасибо за то, что назвал своим родичем, а с ним бы и я сам справился, – все так же тихо проговорил Говша и обнял меня.

Да уж, в ответ я обнял его. Ведь у старика не осталось ни родственников, ни детей, никого, а я его, значит, сейчас родичем признал перед людьми. Соврал, конечно, этому норманну, но плевать, Говша свой, да еще и человек хороший. Такого можно и родичем признать.

– Если ты им сам стал, чего уж тут, – так же тихо ответил я ему.

Говша отвернулся и убрал выступившую слезу, видать, соринка в глаз попала.

– А ты молодец, здорово спровадил Магнуса Однорукого, – ко мне подошел здоровый и толстый дан и протянул ладонь. – Бендт толстяк.

– Яромир – мирный торговец, – проговорил я, ответив ему на рукопожатие.

– Ха-ха, мирный, – рассмеялся во всю мощь Бендт, – и сразу Магнуса на Хольмганг позвал, были бы все такие мирные, – с усмешкой закончил Бендт.

Я лишь пожал плечами.

– Ты это, Яромир, осторожней будь, Магнус далеко не добряк, да и род у него сильный.

Кивнув норманну, я поинтересовался:

– С чего же ты, Бендт, решил меня предупредить?

– Хм, у Магнуса друзей хватает, но и врагов тоже, – с улыбкой проговорил он. – А давай сегодня выпьем доброго пива за новое знакомство и дружбу, – открыто предложил он.

– С хорошим человеком отчего ж не выпить-то, – согласился я.

– Вот и славно, вот и договорились, а то я только вчера прибыл, хороших друзей своих пока не встречал, а к плохим сам идти не хочу, – рассмеялся толстяк, держась за бока.

Я кивнул, и мы договорились, где встретимся вечером. Забавный малый, да и весьма харизматичный, подумал я, глядя на удаляющуюся спину Бендта. К тому же мне не помешает и свои знакомства и связи заводить, а то в последнее время я только врагов наживаю.

Закончив торговлю, я вечером встретился с Бендтом, и мы неплохо посидели, он мне многое рассказал о делах его родины.

О том, что Харальд Синезубый и его сын, Свен Вислобородый, приняли христианство пару лет назад. История крещения Харальда вообще вызвала улыбку, так до этого христианских проповедников гоняли по всей Скандинавии. Однако у Харальда спина болела, так те самые проповедники ее вылечили. Натирая медвежьим жиром и прогревая. Харальд посчитал исцеление спины за чудо и уверовал.