Вопрос и ответ - стр. 32
– Ты еще очень мала, Виола, и выставляешь это напоказ, – говорит та. – Не перечь старшим.
Я удивленно моргаю:
– Да я и не перечила… Я только говорю, что мы ждали другого.
Госпожа Койл жует, не сводя с меня глаз.
– Он убил всех женщин родного города только потому, что не мог слышать их мыслей, не мог читать их как мужчин, – говорит она.
Остальные целительницы кивают.
Я открываю рот, но госпожа Койл не дает мне сказать:
– А самое главное, дитя, заключается в том, что твои друзья на кораблях не знают истории нашей планеты, не знают об открытии Шума и о том, что за ним последовало. – Госпожа Койл буравит меня взглядом. – Им только предстоит пройти через то, что с нами уже случилось.
Я ничего не говорю, лишь вглядываюсь в ее лицо.
– Кто, по-твоему, должен познакомить их с планетой и ее историей? – спрашивает госпожа Койл. – Он?
Разговор со мной закончен, она продолжает тихо беседовать с остальными целительницами. Коринн с самодовольной улыбкой опускает глаза, а Мэдди по-прежнему пялится на меня. Но я могу думать только об одном.
Уж не себя ли имела в виду госпожа Койл, когда спросила, кто должен познакомить переселенцев с Новым светом?
На девятый день нашего заточения в лечебном доме я перестаю быть пациенткой. Госпожа Койл вызывает меня в свой кабинет.
– Вот твоя одежда, – говорит она, протягивая мне сверток. – Переоденься – сразу почувствуешь себя человеком.
– Спасибо, – с искренней признательностью говорю я и захожу за ширму, на которую она мне показала. Там я приподнимаю больничную рубаху и осматриваю затянувшуюся рану. – Вы в самом деле творите чудеса.
– Стараюсь, – доносится в ответ.
Я разворачиваю сверток: внутри лежит вся моя одежда, выстиранная и выглаженная. Она так вкусно пахнет и так приятно похрустывает, что я невольно улыбаюсь.
– Знаешь, ты очень храбрая девочка, Виола, – говорит госпожа Койл. Я начинаю одеваться. – Хотя и не всегда следишь за своим языком.
– Спасибо, – с легкой досадой отвечаю я.
– Твой корабль потерпел крушение, родители умерли, ты чудом добралась до Хейвена… Все испытания ты преодолевала с удивительной находчивостью и смелостью.
– У меня был помощник, – говорю я, натягивая чистые носки.
И тут замечаю на маленькой тумбочке блокнот госпожи Койл – тот самый, куда она все время что-то записывала во время наших разговоров. Я осторожно выглядываю: госпожа Койл все еще сидит за столом по другую сторону ширмы. Я приподнимаю обложку блокнота.
– У тебя большой потенциал, дитя, – продолжает она. – Из тебя может вырасти блестящий руководитель.
Блокнот лежит вверх ногами; если я его разверну, госпожа Койл может услышать шорох. Поэтому я пытаюсь выкрутить шею.
– Знаешь, мы с тобой даже похожи.
На первой странице красуется единственная буква, написанная синими чернилами.
«О».
И больше ничего.
– Мы сами творим свою судьбу, Виола, – не умолкает госпожа Койл. – Ты можешь принести нам немало пользы. Если решишься.
Я поднимаю голову от блокнота:
– «Нам» – это кому?
Внезапно дверь в кабинет распахивается, и с таким грохотом, что я подскакиваю от страха и выглядываю из-за ширмы. Это Мэдди.
– Приходил гонец от мэра Прентисса, – задыхаясь, выпаливает она. – Женщинам разрешили выходить из дома!
– Как же здесь шумно, – говорю я, морщась от рёва Нью-Прентисстауна.
– Скоро привыкнешь, – смеется Мэдди.