Волны Русского океана - стр. 20
Вот сукин сын, подумал староста про штурмана, бросил судно и за бабой своей побег. Впрочем, может, оно и правильно: шхуна, ясное дело, обречена, надо спасать самое дорогое. Да вот спасет ли? Ему почему-то совсем не пришло в голову, что капитана могло смыть за борт вместе с рулевым.
Тимофей снова глянул на берег. Да, пожалуй, счет до крушения идет уже на минуты – и что тут прикажешь делать?..
А ежели все ж таки попытаться?..
И-эх, была не была! Уловив момент, когда палуба более или менее выровнялась, он оттолкнулся от мачты и, оскальзываясь на мокрых досках, рванулся к мостику. Услышал за спиной стук еще чьих-то сапог, но оглядываться не стал – только проблеснуло в голове: вот и ладно, вдвоем скорейше управимся.
Несмотря на грузность, Тимофей птицей вспорхнул на мостик и когтисто вцепился в штурвал. Тут же кто-то толкнул его в правый бок – потеснись! – боковым зрением он увидел, что это – Вильямс. В четыре руки, хотя и с трудом, они остановили «болтанку» штурвала.
– Фордевинд?[11] – перекрывая свист и гул ветра, прокричал Тараканов.
– Ноу, онли бакштаг![12] – мотнул головой англичанин, и Тимофей сразу согласился. Он увидел в береговой обрывистой стене широкий прогал и понял, что там речное устье. Если в него попасть, то можно обойтись наименьшими потерями, а чтобы попасть при зарифленных парусах, надо идти именно бакштагом, подставляя под ветер корпус шхуны.
То налегая всем телом, то повисая на ручках штурвала, вдвоем они сумели овладеть им и развернуть судно на нужный румб. Сразу стало легче: бортовая качка уменьшилась, ветер погнал шхуну к устью, которое прямо на глазах расширялось по мере приближения к нему. Но перед ним море кипело бурунами. Сулой![13]
– Господи, спаси и помилуй! – Тараканов широко перекрестился, и в тот же миг невесть откуда взявшаяся огромная волна подхватила судно на свой гребень, стремительно понесла к береговой каменистой отмели и со всего размаху шваркнула на торчащие из нее скальные зубья.
Скрежет и треск ломающегося дерева заглушили свист ветра и грохот прибоя. Волна схлынула обратно в океан, оставив на камнях изуродованный кораблик.
До устья реки он так и не добрался.
Глава 8
Время то же. Взгляд назад
Экспедиция на «Святом Николае» за морским бобром, то бишь каланом, была для Тимофея Тараканова третьей по счету.
Первая состоялась пять лет назад с опытным байдарщиком Афанасием Швецовым и американским шкипером О'Кейном на его корабле. Главный правитель Баранов выделил им двадцать байдарок и сорок алеутов-кадьякцев из Карлука и наказал «не токмо промышлять морского зверя, а и продовольствием для русских поселений по возможности разжиться». Голодали в том году промысловики страшно. Скудно родящие огороды померзли, хлеба и вовсе не было. Поэтому хоть и не полным спасением, но солидной поддержкой стали мука и овощи, привезенные Таракановым и Швецовым с далекого юга. А дошли они аж до Сан-Диего и Сан-Кентина, что в испанских владениях в Нижней Калифорнии, и оказались там первыми русскими. Ну и мехов добыли изрядно, несмотря на протесты редких по берегам испанских миссий. Что протесты? Слова! Ни солдат у испанцев, ни оружия, чтобы прогнать незваных промысловиков.
– Земелька беззащитна, однако изобильна-а-а. Родяща поболе, чем наша курская, а про твою Вологду вобче молчу! – рассказывал по возвращении Тимофей за дружеским чаем главному правителю. Встретились они на Ситке, в Ново-Архангельске, который Баранов с ополчением, при поддержке моряков-кругосветников с шлюпа «Нева», весною 1804 года отвоевал обратно у колошей