Водопад в пустыне - стр. 10

Рассказал Ахмет все по порядку. Как простился с Джафаром и остался сидеть на камне.

Сидит, слезы роняет. Знает: надо встать, домой пойти, а ноги не повинуются. Пуще всякой ноши горе на плечи легло, придавило к земле. Нищета страшит, а сильнее – томит обида. Дом судьи коврами застлан, зеркалами увешан. Хозяин же польстился на двадцать медяков, чужим потом добытых! И не найти на него управы. Известно: бедняку с богатым не тягаться.

Поднялся Ахмет, с трудом добрел до дому, сел во дворе под навесом и снова заплакал.

Скрипнула калитка. Поднял голову Ахмет. Смотрит – женщина приближается. Не высока, но и не маленькая – а прочее разве усмотришь под покрывалом?

– Прости, что явилась без зова. Иду мимо, слышу, вздыхает кто-то. О чем печалишься, горшечник?

Прислушался Ахмет – голосок не детский, но и не взрослый, не громкий, но и не тихий, не дерзкий, но и не робкий. Ласковый голосок.

Верно говорят: горе излить – душу исцелить.

– Всю жизнь я работал, надеялся, на старость кусок хлеба будет. А умру в нищете. Было у меня двадцать монет на черный день отложенных, так и те отобрал жадный судья.

Женщина с ноги на ногу переступила и дышать как будто чаще стала, да разве поймешь, что на уме, когда лицо покрывалом скрыто. Только голосок уже не ласково звучит.

– Погоди же. Отважу судью льститься на чужое.

Ахмет в испуге руками замахал.

– Что ты! В суд идти нельзя – деньги не вернешь, впридачу и дом потеряешь.

– Судья знает: жаловаться ты не пойдешь. Вот и бесчинствует. Скольких еще обманет.

– Что же делать?

– Проучить, чтоб неповадно было глумиться над бедняками.

– Как?

– На всякого хитрого найдется умный.

Засмеялась женщина, и Ахмету почудилось, будто под водяную струю хрустальный кувшин подставили.

Убежала она, а едва вечер наступил, вернулась вместе с маленьким мальчиком. И давай поучать горшечника.

– Пойдем к судье. Я первой в дом постучусь, ты – следом. И сразу требуй деньги. А когда отдаст…

Горшечник даже засмеялся невесело:

– Мустафа? Отдаст?

Женщина ничего слушать не стала:

– Судья деньги отдаст. Тогда скорее беги домой и скажи этому мальчику, чтобы к судье торопился.

Трудно ли запомнить? Все усвоил Ахмет, да ничему не поверил. Боится к судье идти, в маслянистые глазки взглянуть. Боится не только деньги, но и голову потерять.

Шаг за шагом, все же добрел. Женщина впереди поспешает, в руках какой-то ларец несет. Смело направилась прямо к воротам, уверенно постучала, вошла. Пора и Ахмету за ней, да ноги в землю вросли. «Что же, – думает горшечник, – я хоть старый, да мужчина, а за меня женщина сражается?»

Превозмог себя. Ворвался в дом судьи – толстый слуга едва успел с дороги отскочить. Смотрит Ахмет и видит: сидит Мустафа на подушках, кальян курит, липкими пальцами засахаренный миндаль перебирает. Напротив – женщина, с ног до головы в покрывало закутанная. А между ними – ларец закрытый.

Увидел судья горшечника – в лице переменился. Как закричит Ахмет – чуть не охрип от натуги:

– Отдай деньги!

Судья с подушек вскочил, засахаренный миндаль рассыпал, кальян опрокинул, кинулся к сундуку, зачерпнул горсть монет, швырнул старику под ноги.

– Убирайся!

От радости забыл старик про негнущуюся спину и больные ноги. По ковру ползает, монеты собирает – все до единой подобрал. Не двадцать их оказалось, а вдвое больше. Завязал Ахмет деньги в пояс – и скорей прочь, пока судья не передумал.