Во власти Деспота - стр. 41

Я разместила несколько блюд, среди которых есть мясо, картошка с баклажанами и пара салатов. А ещё он даже пирожные захватил.

— Наконец!

Мы, не сговариваясь, молча налетели на поздний ужин.

А Мариб пару раз даже успел подколоть меня по поводу того, что леди не пристало так набрасываться на еду.

— Ну-ну, — тут же парирую, — а с набитым ртом тоже разговаривать некрасиво!

— На самом деле, я даже рад, что ты не из тех, кто полчаса ковыряется в листьях салата.

Я, насмешливо оглядев тарелки, прежде чем впиться зубами в потрясающий сочный кусок телятины, замечаю:

— Ага. Поэтому вы их и не взяли.

— Догадливая девочка, — снова ехидничает он… впрочем, как и всегда. И меня это уже не напрягает. Даже очень нравится. Мне вообще нравится его дерзость, упёртость и своеволие. Он уже совсем не такой страшный, как показалось изначально.

Опустошив контейнера, сладкое мы оставили на потом.

А Мариб, слегка дотронувшись до моего плеча, указал на воду.

— Смотри, утки приплыли. Ждут, пока им перепадёт что-нибудь вкусное.

Перевожу взгляд на потревоженную мерцающую гладь и замечаю движущиеся тени. Точно, уточки.

— Бросите им что-то? — поворачиваюсь к Марибу и отмечаю, что он подошёл вплотную и стоит теперь, почти касаясь меня.

— Я своим делиться не привык. Я жадина.

Какое-то время мы  наевшись до отвала просто стояли и смотрели вдаль. Каждый из нас погрузился в свои думы.

Вечерняя прохлада проникает в легкие, даря ощущение комфорта. Так хорошо и спокойно. Но все равно как-то грустно.

Что я буду делать потом? А он?

Из размышлений меня выдергивает задумчивый мужской голос:

— Скажи, а твоя… — Мариб запинается, подбирая корректные слова, — особенность… как-то мешает тебе?

16. Глава 15

Я удивленно смотрю на мужчину. Вопрос выбивает меня из колеи. Никто никогда не интересовался этим. А я, наверное, могу книгу написать о том, НАСКОЛЬКО это мешает мне, но уверена, что Мариб спросил из праздного любопытства.

Отворачиваясь, смотрю вдаль, пытаясь отыскать противоположный берег, уже погружаясь в собственные мысли и события прошлого.

— Мне не с чем сравнивать, я ведь никогда не была нормальной, — и тут я вздрагиваю, когда смысл произнесённой фразы доходит до меня. Сейчас же исправляюсь. — Ну в смысле обычной!

На душе резко тяжелеет, и я пытаюсь отстраниться и переключить внимание.

Нет, берег сложно рассмотреть — вижу только плавающих вблизи уточек, потому что эта часть неплохо освещена. Селезни очень красивые, с зелёными головками, смешно щелкают яркими клювиками. Птицы важно плывут, и, должно быть, недовольно размышляют, кто посмел потревожить их покой.

— И тем не менее? — настаивает мужчина.

— А вы разве не заметили, — отрываю пару небольших ломтей и бросаю в воду, наблюдая, как голодные птицы несутся к маленьким съедобным кусочкам и жадно проглатывают, — что я везде как белая ворона?

Я легко это произношу, без обид. Ровно. Спокойно. Я просто привыкла и научилась принимать этот факт. Да, я вот такая. И ничто этого не исправит. Когда-то давно я относилась к этому, как к болезни, а теперь — именно как к особенности.

— Нет, не заметил.

— Значит, у вас проблемы со зрением.

— Мне неловко тебя расстраивать, — как обычно, с сарказмом выдаёт Мариб, — но мое зрение идеально.