Внеплановый роман - стр. 18

А раз меня уже всё равно уволили…

— …я когда-то хотела выйти за вас замуж. И тогда этот поцелуй мог бы для меня что-то значить.

— А теперь?

— Хочу ли я за вас замуж? Нет, — вру. Нагло и беспардонно.

— И поцелуй?..

— Ничего не значит… Потому что это не тот поцелуй, которому можно придать значение. И вы это знаете.

— Девушкам свойственно преувеличивать.

— Я росла с папой.

— У вас хороший папа.

— Он лучший папа на свете. И он научил меня не повышать важность неважного, не придавать значения незначительному и не обращать внимание на мимолётное.

— Мда. — босс побарабанил пальцами по столу. — Это был плохой поцелуй, — сделал вывод. — Я понял.

Я вдруг разозлилась. Не знаю почему, но меня задели его слова. Я взвилась и стукнула стаканом по столу, расплескав остатки коктейля.

— Знаете, что?!. Да пошли вы!..

…и выскочила из кабинета.

4. Глава 4. На начало положено

Ефрем ответил на звонок сразу, будто держал телефон в руке и ждал звонка.

— Лолита, свет очей моих! Я уже дозвониться отчаялся!

— Угу. Ты где? — пропустила его пафос мимо ушей.

— Дома.

— Хочу в трактир, надраться и натанцеваться.

— А ещё нацеловаться и нае… Кхм.

— Как мазь пойдёт, — мрачно ответила. — Заберёшь меня с работы?

— Ты ещё на работе?! Я уже рад, что решил тебя нанять. Такие трудозомби мне нужны!

— Тогда жду у метро, заодно обговорим условия. Я задёшево не отдамся.

Другой график себе выторгую, чтобы утром спать подольше.

— Главное — отдашься. А условия… Еду.

…Фрема приехал быстро. Быстрее, чем я дошла до метро. В его руках торчала уставшая роза. Явно лежала в машине не час и не два. Он сначала протянул её мне, но, оценив мой скептический взгляд, передумал и бросил в ближайшую урну. Обняв меня за талию, повёл к припаркованной в стороне машине. Я всё ещё внутренне кипела, и это удивляло. С чего я взбеленилась? Наверное, чего-то ждала от босса в такой расслабляющей обстановке и обманулась. Ждала… поцелуя? Реабилитации и не сухой констатации никому не нужного факта?

Закусила губу и часто заморгала, чтобы не расплакаться. Нельзя… Нет, плакать можно. Нельзя — покушаться на честь женатого мужчины. Мне вон Ефрем как раз по статусу подходит. И по возрасту. И по интересам.

Уставившись в окно, я ехала и думала, что почему-то не испытываю радости от такого внепланового скоростного увольнения, но и после непонятной мне самой вспышки показываться на глаза томагавку уже не хотелось. Стало стыдно. И это мучительное чувство, неуютное и неприятное, нужно было чем-то заглушить. Мой мыс надежды подавал явные признаки расположения ко мне, вот и буду брать эту высоту.

Но об этом даже думать не хотелось.

Высота о чём-то весело бубнила, я попыталась вникнуть, но безуспешно. К счастью, к трактиру мы приехали быстро.

Я его узнала с трудом. От прошлого очень простого деревенского антуража не осталось и следа. Теперь это было цивилизованное заведение: вместо грубых деревянных столов изящные столики, вместо обычных лавок — стулья со спинками, вместо грубо сколоченного бара — стойка со стульями-опятами, вместо бревенчатых стен — матерчатая обивка. И зал больше не был прокуренным, появились шторы и живые цветы, и даже музыка не орала, отдаваясь в груди глухими ударами, а ненавязчиво создавала фон. А официанты… Откуда они вообще взялись? Сроду их тут не было.