Вкус подчинения - стр. 27

— Лижи, — следует приказ, и я не смею не повиноваться, чувствуя, как слюна стекает по подбородку, прямо в кожаный бюстгальтер, который ремешками скрещен с такими же трусиками.

Отвратительно безвкусный наряд, но, наверное, таким мужчинам нравится.

Рука Давида Марковича, давящая на затылок, съезжает на шею, уводит волосы на плечо.

Я же активно работаю языком, чувствуя мягкость тонкой кожи и легкие волны возбуждения внизу живота. И пусть я не должна этого испытывать, мне нравится находиться в его власти и иметь толику власти над ним.

Втягиваю один мешочек в рот и чувствую, как Хозяин дергается, как рычит и рукой начинает надрачивать член.

— Лижи, лижи их сильнее.

Его рука гладит мне спину, другая держит волосы, и вот я ощущаю, как он оттягивает ремешок на спине, как болезненно ноет кожа, и резко отпускает.

Острая боль, ожидаемая, не наступает, лишь разливается по телу тепло, но я все равно вскрикиваю.

Скорее от неожиданности. От крика горло вибрирует, добавляя Хозяину удовольствия.

Он снова повторяет это. Гладит, оттягивает, отпускает. И снова легкий отголосок боли, разносящий трепет по телу.

Меня отстраняют, и я смотрю, как поднимаясь во весь рост, Давид Маркович берет ремень из брюк и долго смотрит мне в глаза.

Потом опускает руку вниз медленно и стягивает с плеча лямку.

— Отвратительный наряд, — хрипит он и стягивает вторую лямку, уже оголяя мою грудь.

С бешенством смотрит на упрямо торчащие соски и касается их ремнем.

Страшно. Страшно от того, что я не знаю ход его мыслей, не знаю, что именно ему захочется сделать.

Одно дело щелчок лямки по коже, другое дело удар ремня, оставляющий обжигающие следы.

Кожа ремня гладит вершинку, вторую оттягивает рука Давида, и он внимательно, слишком внимательно следит за моей реакцией. Особенно, когда ремень слегка начал хлестко бить по соскам.

А…

— Ты готова подчиняться? — новый удар сильнее, и тяжелая грудь качается из стороны в сторону.

24. Глава 23

— Да, — заученный ответ и я пытаюсь прикрыться, но вместо груди получаю удар по рукам.

— Не прикрываться! Ты готова заслужить мое одобрение?

— Все что угодно ради вашего одобрения… — пауза, в которую он замирает и ждет продолжения. — Хозяин.

Что-то произошло, эти слова как будто сорвали пробку у шампанского, которое я пробовала лишь дважды: на выпускном и недавно в ординаторской. Теперь его взгляд становится острее, удары по груди резче, тело напряглось.

Ремень оказывается на шее, он подтягивает меня к члену, все так же вздыбленному четко прямо, и требует, почти просит:

— Открой рот, вытащи язык.

Подчиняюсь, чувствуя, как очередная капля слюны стекает по подбородку к груди, и вздрагиваю, когда Давид Маркович наклоняется и слизывает ее языком.

А следом в мой рот тараном толкается член и на огромной скорости начинает трахать. Буквально вбиваться в горло, почти раздирая его до хрипоты.

Это неудобно, напор пугает, но Хозяин словно находится под властью инстинктов, двигает энергично бедрами, загоняя член почти до основания. Он держит концы ремня в руках, натягивая мой рот на себя. И все мои попытки царапать его кожу, щипать, вырваться, хотя бы сгладить его силу, оказываются бесполезны перед мужским, яростным желанием.

Он уже не соображает, не отпускает, заставляя держать член как можно глубже, прямо в горле, задыхаться, мычать, активно сосать, и удивительно точно знает, когда возникнет рвотный рефлекс.