Вкус плода воображения - стр. 15

Ночь на кладбище видимо отпечаталась на его лице, когда он появился на пороге приёмного отделения психиатрической больницы, больше напоминающей отрезанную от внешнего мира тюрьму. Ужас в его глазах вызывал, в первую очередь, желание помочь, а потом уже выяснять – откуда вообще мог появиться юноша? Но сердобольность длилась не дольше пяти минут – в кабинете принимающего врача, помимо терапевта и фельдшера, был ещё и психиатр, и того ничего не могло выбить из колеи. Он дольше всех слушал молодого человека, который упорно твердил, что ничего не помнит, кроме своего имени, назвавшись Иваном. Уже тогда Познающий спинным мозгом чувствовал присутствие в больнице чего-то близкого, не представляя себе, что это не вещь или предмет, а человек. Это был явно не санитар за его спиной, который зло косился куда-то в сторону, но был готов в любой момент скрутить новоявленного пациента, если тот вдруг окажется слишком буйным. Познающего заставили снять одежду, всю, включая нижнее бельё, и всё тот же санитар принялся тщательно проверять уцелевшие карманы его брюк и куртки. Из коридора откровенно веяло холодом, пробирающим до костей, но никто не спешил прикрыть дверь. Несколько пар глаз бегло зафиксировали все синяки, ссадины и царапины, молча переглянулись, закивали, и Познающему тут же выдали казённые одежду и бельё. Он тоже молча всё принял, оценив, что его старая одежда, по сравнению с выданной, пусть и грязная, но не настолько застиранная и поношенная. Но, выбора у него не было. Радовало, что не прогнали сразу, он всё ещё не терял надежду узнать тайну отца, однако всё было не так уж и просто.

Его, как и положено в таких учреждениях, на сутки определили в небольшую палату с решёткой на окне и без входной двери, но с круглосуточным наблюдением. Впрочем, единственное отличие её было от остальных: стоящий на входе стол, за которым сидел так называемый «наблюдатель». Как выяснил потом Познающий, это был один из пациентов больницы, но из касты «помощников». Практиковалась ли такая помощь в других подобных заведениях или нет, это тогда никому не было интересно. Сами «помощники» добровольно шли на место санитаров: убирать за пациентами, мыть полы и посуду, помогать вязать буйных, если попросят. Взамен им выдавали не больничную робу, а нормальную одежду; кормили усиленнее, и даже давали сигареты. Познающему сразу не понравился местный «предводитель» этих самых «помощников» по имени Роман, хотя все его звали Рэмбо. За плечами у того были: война в Афганистане и Вторая чеченская кампания, на которой он получил контузию. Вернувшись домой беспробудно пил, и как результат – «алкогольный делирий». Или, как говорил сам Рэмбо: «Белка-белочка, она не такая уж белая и пушистая, как многим кажется, – намекая на «белую горячку» и поясняя. – Поэтому, многие здесь именно по этой причине, а не потому что психи!» Всё тот же Рэмбо был безжалостен к обычным пациентам и позволял себе вымещать на них злобу за своё неудачное прошлое, в котором не было ничего примечательного. Познающий не пытался докопаться до сути, влезть в душу к Рэмбо, ему достаточно было заглянуть тому в глаза, чтобы понять – ужас и ад войн выжгли всё человеческое в душе, и на пепелище прошлого просто не из чего построить настоящее, а значит и будущего у него нет. Очень хотелось тогда сказать, что психиаторов необходимо прикреплять к каждому военному, если того посылают в «горячую точку», но где же взять столько специалистов?…