Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (IV) - стр. 17

– На Шаха?

– Значит, ты вспомнила?

– Нет, первый раз слышу эту историю. А кличку «Шах» я знаю по отчетам.

– А-а-а, – протянул Рейган, – понятно. В общем, Хачиксон назвал ему сумму, которую хозяин «Рено» посулил Генсеку лишь только за то, чтобы тот сел за руль машины. Шах сказал: «Это сделать будет трудно». «Здесь ничего политического. Чистый бизнес, – убеждал его Хачиксон и шепотом змея-искусителя добавил: – За содействие вам выплатят 100 тысяч». Эту сумму назвал ему наш деловой Стюарт. Немного поразмыслив, Шах сказал: «Полагаю, Раисе Максимовне понравится миллион долларов». В тот же вечер программа пребывания Горбачева в Париже претерпела изменение. В ней появилась строчка: «Посещение завода «Рено».

Нэнси покачала головой.

– Знаешь, Рони, думая о ней, мне все время навязывается одна и та же мысль.

Рональд вскидывает голову.

– Генетически голодных нельзя подпускать к власти. Опасно для государства.

– Круто! – обняв жену за плечи, восклицает он.

– Хватит о ней, Рони. Давай поговорим о твоих действиях в эти дни.

– О каких, милая? О нашем с тобой переезде?

– Дожми их, Рони… Все созрело. Поспеши. Время уже не за тебя. Но на финише его еще можно обойти.

– Кого? Меченого?

– Не кого, а чего – время. У тебя еще пара недель есть.

– Для политики это не время. Но я сделал свое. В Мальте будет поставлена точка.

– Но ставить ее не тебе, – сокрушенно вздыхает она.

Задетый за живое, Рейган поднимается с места.

– Твоя правда. Ее поставит Джорди. Ничего не поделаешь. Срок президентства продлить невозможно… Я сделал, однако, самое главное – необратимость процесса. Деревце поднялось, окрепло, но, чтобы оно стало основательным, взметнулось выше, его за ветви тянуть нельзя. Всему свое время. Принципиальные договоренности достигнуты. Команды работают над документами. Через считанные месяцы на Мальте Майкл сдаст нам Восточную Германию, оставит Кубу и распустит Варшавский договор… На шельфе Мальты, на кораблях, в обстановке строжайшей секретности они с Джорди обговорят детали и поставят подписи…

Рональд подошел к жене и, ласково, за подбородок, подняв ее лицо к своему, произнес:

– Подготовленная мною сделка века состоится на Мальте. Ее у меня никто не отнимет.

– Его-то, Майкла, интерес какой?

– Прежде всего государственный, – смеется он. – В оказании ему с нашей стороны всяческой помощи в начатой им, так называемой, перестройке. В предоставлении им неограниченных кредитов в организации демократических структур и самых широких возможностей экономических преобразований… И еще сугубо личный – сделать его лауреатом Нобелевской премии мира. Поэтому Майкл настаивал на супервысокой секретности. «Чтобы, – как сказал он, – ни одна душа не прознала о наших договоренностях».

– Нобель перевернется в гробу, если небеса донесут ему слух об этом.

– Он, дорогая, давно уже с гневным возмущением стучит костями по крышке гроба. «Какой кретин, – вопит он оттуда, – додумался учредить такую премию?!»

– Действительно, я как-то об этом не задумывалась, – роняет Нэнси. – Ее надо было бы или назвать по-другому, или выдавать только таким, как мать Тереза… священникам… миссионерам… учителям… врачам, победившим страшные болезни… писателям…

– И я об этом, – говорит Рейган. – Ну, какой, спрашивается, мир и Ясер Арафат… Мир и политика – браки символические…