Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (II) - стр. 36

– Не тяни, Азимушка,– просит Ефим

– Ошвартуемся к киржиму! Там нас никто ждать не будет!

Объяснять к какому киржиму Когану не надо было. Разве мог он забыть киржим своего первого триумфа?

– Точно! – вертанулся на табурете Торопыжка.– К тому самому, твоему, Сапсан! Помнишь?

– Он у них на примете. Им потом пользовался Валерьян…

– В том-то все и дело, Фима! Уже больше года баржа сирота сиротой. Без присмотра. На нее никто не обращает внимание.

– Хорошо! Была не была! Мы с Азимом сгружаем на барки итальянское добро, а ты, Валёк, будешь ждать нас на киржиме.. В случае опасности подашь полундру.

На том и порешили.

Сигнала: «Полундра!» от Торопыжки не было. Будь что, не он, так Азимка услышали бы. Уши их топырились на фигурку, стоявшего на барже Валька. «А может это был не он?– забирая из тайника керогаз, мелькнуло у Ефима.– Или же солдаты тыкали ему стволом в спину, чтобы он молчал».

Прежде чем направиться в усадьбу Бальцера, Ефим свистнул Плута, который жил от нее за два дома.

– Это ты, Сапсан?– облокотившись на забор, спросил он.

– Я, Витек… Я…

– Что с тобой? Ты в крови что ли?..

– Продырявили… Убили кажется,– проговорил он и подумал: «Ты смотри, говорю, как Азим… Неужели убили?..»

– Давай ко мне.

– Нет, я к Валерьяну…

Быстро, сбивчиво, но понятно рассказав, что произошло, он на какое-то мгновение потеряв равновесие, ткнулся лбом в грудь Плута.

– Нет, я тебя такова никуда не пущу. Ты же на ногах не стоишь..

– Заткнись! – стукнув его головой в грудь, простонал он. – Слушай меня. Беги к Козырю… Расскажи все… Он знает, что делать.

– А ты?

– Беги, говорю! Слышишь!?! Немедля!.. Я к Валерьяну.

То и дело, оглядываясь на Когана, Плут кинулся в сторону города.

– Быстрей, быстрей,– шептал он ему вслед.

Вызывать Бальцера из дома не пришлось. Несмотря на поздний час, он сидел на веранде и с кем-то бражничал. Едва держась на ногах, Ефим подошел поближе. Напротив Бальцера, лицом к нему сидел… Торопыжка. Увидев его он, разинув рот оцепенело уставился на него. Валерьян обернулся и Ефим, целясь ему в голову, раз, другой и третий нажимал на спусковой крючок. Торопыжка бросился бежать.

– Иуда, стой! – крикнул он, выстрелив в его вихляющуюся спину.

Больше Ефим ничего не помнил. Очнулся он в знакомом ему тюремном изоляторе.

– Очухался, убийца? – спросил его, маячавший в туман силуэт.

«Так это Троцкий»,– вяло подумал он и снова впал в беспамятство.

Несколько дней, не приходя в сознание, бредил. То, как вспоминали ему кричал: «Азимушка не умирай!»… То на все лады божась, колотил себя здоровой рукой по груди, горячо, с надрывом убеждал: «Дядя Шура, нет моей вины… Скажи итальянцам»…

Его подсознание знало, итальянцам наплевать, как пропал их товар. Главное у них теперь к Одесской братве тяжелая предъява…

Когда он стал соображать где он и почему, Ефим первым делом попросил фельдшера позвать к себе Троцкого. Узнав о его просьбе, Петр Александрович пришел тотчас же. И опять вместо приветствия беззлобно проворчал:

– Очухался душегубец.

– Петр Александрович,– зашептал он,– заклинаю вас сделайте одно одолжение. По гроб жизни буду благодарен.

– Ну и нахал ты, Сапсан. Ты и так по макушку в моих одолжениях и еще просишь… Ну давай, валяй.

– Сходите на Привоз…

– К Соломонычу что ли?

– Он из-за меня, но не по моей вине, сейчас по уши в дерьме.