Византийская ночь. Славяне во Фракии - стр. 64
Проезжая мимо спорящих готов, Валент приостановил коня.
– О чем они, крестник? – обратился он к мальчику.
Амвросий пожал плечами. Он растерялся, укрылся в себе самом и не находил слов для ответа.
– Не замерз? – Валент с заботой поглядел на него.
– Нет, – растерянно ответил бывший раб. – Мне тепло.
«Пуглив словно белка, – подумал изгнанник, – но это пройдет».
Малыш потянул ноздрями холодный воздух.
– Знаешь, парень, почему готы не удержали Рим, отдав его императорам? – Валент наклонил вперед голову в меховом уборе. – Они жуткие хвастуны. Они храбрецы и заслуживают восхищения, но слова всегда у них впереди дел. Не то, что мы, римляне, – и он подмигнул заулыбавшемуся мальчику.
– Нет, ты уж лучше расскажи, почему готы Рим захватили, – сменил собеседника чернобородый варвар. Сердитый взор устремился на бывшего сенатора. – Чьи легионы не устояли? Ну? Поведай!
– Так было лучше для самого Рима, – ответил Валент, выпрямляя черные брови. В душе его царило отличное настроение и он не собирался позволить его испортить. – Из всех народов только готы могли спасти старую цивилизацию. Они не разрушали наших порядков, а приняли их и защитили. Италия долгие годы жила спокойно под властью остготских королей, не зная разорения.
– Так чего же ты, добрый человек, учишь мальчишку черт знает чему?! – нахмурился чернобородый германец.
Валент почесал покрытую инеем бороду, не зная, что ответить.
– Просто я спросил… – робко заступился за римлянина Амвросий.
– Что? – непонимающе произнес варвар.
– Его я спросил, – повторил ребенок немного смелей.
«Толковый мальчишка, не дает меня в обиду, хоть это ему и не по росту», – мелькнуло в голове Валента, от внимания которого ничто не ускользало. Немало изучивший существо человека, он вновь ощутил в этом слабом детском создании какую-то еще только пробуждавшуюся силу духа. «Да, мальчик вырастет добрым римлянином, если только его не сломать или не воспитать в диких нравах».
Итальянский изгнанник никогда не имел своих детей, но книги и бурно прожитые годы открыли ему многое. Он не верил во Христа, не верил в богов, не верил в колдовство и загробный мир. В его глазах не горел огонь фанатизма. Он был осторожен. Его не раз обманывали, предавали и пытались убить. Но Валент знал, что есть люди, которые заслуживают того, чтобы в них верить. Он был все еще жив, а это доказывало его правоту. Ненавидя врагов, римлянин всем сердцем любил друзей, любил, зная все их слабости – все недостатки.
– Да кто он тебе такой? – хмурясь, наседал на растерявшегося малыша воин. – Ну, отвечай! Чего ты встреваешь. Кто он тебе такой?
Валент заглянул в желтовато-карие глаза ребенка, стараясь угадать, как тот себя поведет. В них он явственно ощутил страх. «Сколько лет этому пастушонку? – подумал изгнанник. – Конечно, он боится. Кто не испугался бы на месте вот такого слабого существа? Разве можно одному устоять перед громадным и злым готом?»
– Он… мой друг, – неожиданно для самого себя произнес мальчик слово, значение которого давно жило внутри его одиночества. – И он… мой крестный отец…
– Понятно, принял, значит, тебя под крыло, – сказал германец снисходительно. Скосил хмуро правый глаз. – Не встревай впредь, когда старшие говорят, а то получишь от меня оплеуху!
– Не трогай мальчишку, – спокойно произнес римлянин. – Я, Валент из рода… – Он на мгновение остановился. – Беру его под свою защиту. И он действительно с этого дня мой приемный сын.