Вишнёвка. Часть вторая - стр. 12
Буквально, впрыгнув в первые попавшиеся тренировочные, всё также без лифчика, натянула футболку прямо на голое тело, кинулась к выходу.
Уже только в сенях она осознала, ка́к смотрится её грудь, и, ухватив шаль-платок, подаренный свекровью, накинула на плечи, выбегая наружу.
Олег Петрович сидел на нижней ступеньке лестницы, Энн носилась по дворику, гоняясь за курами, и, немного успокоившись, Мэри села рядом со свёкром.
Он держал в руках коробочку с зерном. Девочка подбегала к нему, хватала горсть корма и швыряла в кур. Те с кудахтаньем кидались к угощению, вызывая у малышки неописуемый восторг.
– А Валентина Макаровна Данилку закалять понесла?
– Да. Сходишь туда?
– Нет уж… – Мэри провела ладонью по лбу. – У меня в тот раз чуть инфаркта не было. Я, конечно, понимаю, так надо…
Тут новая мысль испугала женщину:
– А это Валентина Макаровна деток-то забрала?
– С Глебкой вместе, – старик ухмыльнулся сквозь усы. – Что б ты поспала, отдохнула.
«Действительно, прислушивались», – поняла Мэри, краснея до корней волос.
Но ей предстояло принять ещё одну особенность деревенской жизни.
Одна из кур клюнула сапожок Энн. Хотя это никак не могло быть больно, девочка, видимо испугавшись, с рёвом бросилась ко взрослым.
Но, буквально, тут же остановилась, разглядывая молоденькую курочку, почти цыплёнка. Беленькая, хорошенькая, она казалась настоящим голубем, поэтому, когда Энн, протянув руку к птице, произнесла: «Dove!»3, для Мэри это прозвучало настолько естественно, что она и внимания-то не обратила бы, если б её свёкор не заговорил:
– Нет, Нюрка: «Ав!» – это пёсик так лает. А курочка: «Ко-ко!» Скажи, внуча: «Ко-ко!»
– Ко-ко, – послушно повторила девочка. – Дав-ко-ко. Афф!
«Боже, какая же у неё, небось, каша в голове!» – ужаснулась Мэри.
А Энн вдруг слегка попятилась и уставилась вниз на струйку между сапожек.
Мэри всплеснула руками:
– Я же говорила: ей памперс нужен!
– Зачем? – искренне удивился старик. – Да! Ты, небось, и не видала никогда, как козочки сикают? Ща силы уже не те, а так: у нас их до шести бывало.
«Может, поэтому тоже мы называем детей и козлят одним и тем же словом: «кids»4, подумала Мэри, возвращаясь к себе, чтобы одеться.
Все эти утренние события так поразили её, что она забыла даже спросить: «Где же Артур и Глеб?»
* * * * *
А Глеб, поручив детей своим родителям, закурил и медленно вышел со двора на довольно широкую, по местным понятиям, улочку. Он знал, что серьёзного разговора избежать не удастся.
Артур сидел на лавочке тут же, рядом с воротами.
К крайнему неудовольствию Орлова – Чёрнсын здесь, по документам: «Артур Дариусович Урбанас», – был не один. Две местные девахи примостились почти рядом, разглядывая какие-то фотографии, а ещё одна стояла слегка в стороне, явно разрываемая застенчивостью и желанием подойти поближе.
– Ха! – говорил Артур в своей привычной, слегка насмешливой, манере. – Да, у меня и в Голливуде знакомства есть.
– Ой! – воскликнула одна, сидящая слева. – Надька! Глянь, энто ж «твой»!
Стоящая в стороне девушка качнулась вперёд, но подойти не решилась.
– Фотошоп?! – полувопросительно отозвалась другая.
– Как пожелаете, – Артур ухмыльнулся, посверкивая своими жёлтыми глазами. – Я не заставляю вас верить. Был бы фотомонтаж, я подарил бы их вам, чтоб «покрасоваться», а так: автографы настоящие, будьте добры вернуть их мне.