Вирус - стр. 9

Сейчас же уравнение усложнилось. Появились новые, неучтенные параметры. Тепло ее кожи под моими пальцами. Дрожь в голосе, которую она пыталась скрыть. Взгляд, полный ужаса, но не сдающийся. И этот запах. Слабый, едва уловимый аромат ее шампуня или мыла, который витал вокруг кровати, нарушая стерильную атмосферу лаборатории чем-то живым, теплым, абсолютно не относящимся к работе.

Я встал и подошел к главному компьютеру, вызвав на экран сводки, которые удалось перехватить перед полным отключением внешних каналов. Картина была предсказуемо катастрофической. Город напоминал растревоженный улей. Попытки блокировать районы, беспорядки, сообщения о первых случаях за пределами первоначального очага. Вирус распространялся с пугающей, почти математически безупречной скоростью. Как идеальный убийца.

Мои расчеты, какими бы пессимистичными они ни были, оказались завышенными. Реальность превзошла самые худшие модели. Я взглянул на образцы в криостатах. За этими стеклами содержался ответ. Ключ. И единственный человек, чей мозг мог работать в унисон с моим над его расшифровкой, спал в десяти шагах от меня, а я ловил себя на том, что анализирую кривую ее щеки, а не кривую роста вирусной нагрузки. Это было неприемлемо.

Я заставил себя вернуться к данным. Повторно проверил алгоритмы прогнозирования. Искал ошибку, зазор, любое несоответствие, которое могло бы указать на слабость вируса. Он был безупречен в своей разрушительной эффективности.

Внезапно она пошевелилась во сне и что-то пробормотала. Неразборчивое, обрывочное. Ее лицо исказилось гримасой боли или страха. Она сжалась еще сильнее. Логика подсказывала, что это естественная реакция нервной системы на пережитый стресс. Что вмешиваться не следует. Что сон – это автономный процесс. Но ее шепот звучал слишком одиноко в этом металлическом гробу.

Я подошел к ней, не отдавая себе отчета в своих действиях. Постоял над ней, глядя, как ее пальцы впиваются в одеяло. Затем, движением, лишенным всякой логики, накрыл ее своим запасным халатом, висевшим на спинке стула. Грубая ткань должна была быть холодной, но она, казалось, согрелась от одного прикосновения. Маргарита вздохнула глубже, и напряжение на ее лице немного спало. Ее рука бессознательно потянулась к краю халата и прижала его к щеке.

Мое сердце совершило один резкий, мощный удар о ребра, как будто протестуя против своей бесполезной биологической функции. Помеха. Чистейшей воды помеха. Я отвернулся и снова уткнулся в монитор, пытаясь загнать сознание в привычные рамки цифр и формул. Но они рассыпались, уступая место навязчивому вопросу: почему ее спокойствие вдруг стало для меня таким же важным параметром, как температура в инкубаторе?

Часы пробили три ночи. Время замедлилось до ползучей, вязкой скорости. Я проверял показания датчиков, которые и так были в норме. Переставлял пробирки с места на место. Делал все, чтобы не смотреть в ее угол. Она проснулась внезапно. Без всхлипываний или стонов. Просто ее дыхание изменило ритм, а через мгновение я почувствовал ее взгляд на своей спине.

– Вы не спали? – ее голос был хриплым от сна.

– Мне требовалось закончить, – ответил я, не оборачиваясь.

– Врете. Вы все уже три часа как закончили. Я видела сохраненные файлы перед тем, как отключиться.