Вирус - стр. 10

Я обернулся. Она сидела на кровати, все еще кутаясь в мой халат. Ее глаза были немного опухшими, но ясными. Она смотрела на меня с тем самым пронзительным пониманием, которое так меня выводило из равновесия. Она видела не только цифры на экране. Она видела меня.

– Четыре часа семнадцать минут, если быть точным, – поправил я. – Но кто считает.

– Вы. Вы считаете, – она слабо улыбнулась. – Всегда. Спасибо.

– За что? – я искренне не понял.

– За это, – она кивнула на халат, прижатый к груди.

Я почувствовал легкое жжение на кончиках ушей. Глупо. Непрофессионально.

– Вам было холодно. Гипотермия снижает когнитивные функции, – отчеканил я. – Это была мера по сохранению работоспособности персонала.

Она не спорила. Просто смотрела на меня с этой своей утомляющей, все понимающей улыбкой. Потом встала и потянулась, и мой халат на ней вдруг показался чем-то невероятно интимным.

– Что теперь? – спросила она, подходя к кофемашине. – Данные есть. И они ужасны.

– Теперь мы ищем аномалию, – сказал я, переключая экран на сравнительный анализ геномов.– Любую. Вирус не может быть идеальным. Всегда есть компромисс. Скорость репликации в обмен на стабильность. Заразность в обмен на летальность. Мы должны найти его слабое место.

Она налила два стакана кофе и принесла один мне. На этот раз она не ждала приглашения.

– И как мы это сделаем? – она присела на угол моего стола, нарушая мое личное пространство. Ее босые ноги качались в воздухе. – Методом тыка?

– Методом системного анализа, – я отпил глоток. Кофе был остывшим и горьким. – Мы возьмем за основу самый первый, «дикий» штамм и будем искать точки дивергенции. Мутация, которая дала ему сверхспособности, должна была где-то проявить себя.

– Как супергерой с аллергией на криптонит, – усмехнулась она.

– Примерно так, – я неожиданно для себя поддержал ее аналогию. – Только мы ищем не аллерген, а архитектурную ошибку в его коде.

Мы погрузились в работу. Снова. Но на сей раз атмосфера была иной. Она не сидела за своим столом, а стояла рядом, чтобы видеть мой монитор. Ее плечо иногда касалось моего. Ее волосы пахли полем, а не антисептиком. И это не мешало. Наоборот. Ее вопросы, ее комментарии, даже ее молчаливое присутствие будто подстегивало мои чувства. Мы работали не как два отдельных организма, а как единая система. Я видел закономерности, она – исключения. Я строил модели, она находила в них изъяны.

В какой-то момент, обсуждая возможную структуру белка, она взяла с моего стола планшет и начала быстро рисовать набросок. Наши пальцы снова соприкоснулись. На сей раз никто не отдернул руку. Воздух между нами сгустился, стал упругим, заряженным. Она почувствовала мой взгляд. Подняла на меня глаза. Искра в них погасла, сменившись на удивление, а затем на… понимание. Ее губы приоткрылись. Воздух между нами сгустился, стал упругим, заряженным. Достаточно было одного движения. Одного наклона головы. Я отодвинулся. Резко. Стул заскрипел по полу.

– Ваша теория имеет право на существование, – проговорил я, и мой голос прозвучал неестественно громко. – Нужно проверить ее на синтезаторе. Займитесь, пожалуйста.

Я встал и отошел к противоположному концу лаборатории, к холодильникам, делая вид, что мне срочно нужно провести инвентаризацию криопроб.

Я чувствовал ее растерянный взгляд на своей спине. Слышал, как она медленно опускает планшет на стол.