Вирус - стр. 3
– Захарова, вы закончили с культивированием? – его голос, низкий и безэмоциональный, прорезал гул системы вентиляции. Он не обернулся, продолжая смотреть в монитор.
«Захарова». Всегда «Захарова». Ни разу – «Маргарита» или хотя бы «Рита».
– Да, Орлов, – отозвалась я, стараясь, чтобы мой тон был таким же ровным и холодным, как и его. – Штамм P-42 показывает ожидаемую скорость репликации. В три раза выше, чем у P-41.
– Пришлите данные мне. Я веду сравнительный анализ.
Не «пришли, пожалуйста». Не «можно». Просто приказы, отданные в пустоту. Я стиснула зубы и несколькими кликами переслала ему файл. На его мониторе всплыло уведомление. Он кивнул, всего один раз, и погрузился в изучение. Я отвернулась к своему микроскопу, пытаясь сосредоточиться на прекрасной, страшной симметрии вирусных частиц. Но сегодня не получалось. Сегодня было тяжело. Утром пришло сообщение от подруги из соседнего города – у них ввели карантин в нескольких районах. Она писала, что в аптеках сметают все, а по улицам ездят военные грузовики. Мои пальцы непроизвольно сжали подол белого халата. Я представила этих людей. Их страх. Их семьи. Для Лео они были лишь переменными в уравнении. Для меня – нет.
Внезапно резко зазвонил телефон на столе у Лео. Не его личный, а служебный, прямой провод правительственной связи. Он вздрогнул – редкое проявление чего-то живого – и схватил трубку.
– Орлов, – отрывисто представился он.
Я притворилась, что занята своими пробирками, но все мое существо напряглось, ловя каждый звук.
– Когда?.. Где?.. Понятно. – Его голос стал еще жестче, в нем зазвучали стальные нотки. – Сколько образцов?.. Да, лаборатория готова. Жду.
Он положил трубку. В лаборатории повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь монотонным гудением оборудования. Он медленно повернулся ко мне на своем стуле. И впервые за все полгода я увидела в его глазах не холодное безразличие, а нечто иное. Сосредоточенную, острую, как скальпель, серьезность.
– Захарова, – произнес он, и мое имя в его устах прозвучало как приговор. – Карантин объявлен у нас. В городе. Первые заболевшие поступили в первую горбольницу час назад.
У меня перехватило дыхание. Холодная волна страха прокатилась от макушки до пят. Это было уже здесь. Рядом. Не на экране телевизора, а за стенами этого стерильного, безопасного кокона.
– Боже… – вырвалось у меня шепотом.
– Боги не имеют к этому никакого отношения, – холодно парировал он. – Ко мне сейчас доставят образцы тканей первых носителей. Нам предстоит работа. Вам лучше позвонить родным и сказать, что вы остаетесь здесь. На неопределенный срок.
Он встал и направился к шкафу, чтобы достать дополнительный комплект защиты. Его движения были выверенными, экономичными, лишенными суеты. Он выглядел так, словно ждал этого всю жизнь. А я стояла, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Я посмотрела на свой телефон. Родные. Мама, живущая в трехстах километрах отсюда. Я должна ей позвонить. Сказать… что? Что я заперта в лаборатории с самым опасным патогеном на планете и с человеком-айсбергом, который, кажется, вообще лишен эмоций?
Мои пальцы дрожали, когда я набирала номер. Лео уже облачался в дополнительный костюм биозащиты, и сквозь прозрачное пластиковое забрало его взгляд на мгновение задержался на мне. В тот миг мне показалось, что в его глазах мелькнуло нечто похожее на понимание? Нет, показалось. Просто свет играл.