Виринея, ты вернулась? - стр. 44
Немного нелепо посреди холодного стеклянного пространства смотрелся массивный стол из красного дерева, обитый зеленым сукном, и стоящее рядом с ним массивное винтажное кресло. Но Борису было плевать – в кресле ему удобно, а стол давал простор воображению: когда-то он принадлежал известному архитектору. Только здесь Борис мог рисовать. Еще одной особенностью офиса была идеальная звукоизоляция. Ею он особо озаботился. Ведь каждое утро, в течение двух часов, он слушал классическую музыку. Она помогала ему творить. Неподдельной страстью Бориса были перестройка и реставрация старых особняков. И хотя сам он не имел художественного образования и весьма посредственно рисовал, Борис обладал видением. Каждый раз, когда он покупал очередной разваливающийся на части дом, он совершенно точно видел, как тот будет выглядеть после окончания реставрации. Ему нравилось вдыхать в старинные постройки новую жизнь. За прошлый год Борис Лобанов-Ростовский превратил часть ветхого городского купеческого наследия в ресторан, салон-красоты и элитную недвижимость. На него всегда работали историки. Он физически не переносил новоделов, которые могли закрасить белой краской старинную лепнину, мозаику или ручную роспись стен. Таких он бы расстреливал на месте. Сам Борис действовал другими методами: каждый раз, когда очередной умирающий дом попадал в его руки, он привлекал к работе специалистов по истории. Они рассказывали о судьбах семей, владевших особняками, частенько отыскивали в архивах старые фото владельцев. Демонстрировали, какими дома были до революции. Все это Борис собирал по крупицам и скаредно хранил. Чем больше узнавал историю особняка, тем ярче вырисовывалась в голове картина и понимание: в этом доме основной, к примеру, была столовая. Семья собиралась там каждый вечер и за чаем из самовара делилась новостями. А в том доме жили ценители искусства – проводили вечера в гостиной, собирая светское общество: музицировали, писали стихи в альбомах, вели жаркие дискуссии. В последнем доме, который он приобрел, жила бывшая балерина Большого театра. Раз в месяц она устраивала балы. Значит, реставрацию надо начинать с бального зала. Так, потихоньку, его игрушки начинали приобретать целостность. После того как Борис придумывал «концепцию», за дело брались реставраторы. Аккуратно сдирали корку с многочисленных застаревших ран, нанесенных домам невеждами, и зачастую под очередным слоем краски или обоев находили оригинальные жемчужины – лепнину, роспись, ценное дерево.
Оригиналы всегда реставрировали. На это Борис денег не жалел. Собрал лучших мастеров со всего региона, часто проектами руководили специалисты из столицы и даже заграницы. Шаг за шагом они воспроизводили оригинал. Параллельно работали декораторы, рыскающие по барахолкам, блошиным рынкам, интернет-аукционам и находящие соответствующие дому предметы интерьера. Его люди имели связи во всех ломбардах города и всегда были в курсе, если какая-нибудь отчаявшаяся старушка решит продать семейную реликвию, будь то предмет интерьера, картина или украшение. Они появлялись там спустя полчаса и выкупали раритеты. Сам же Борис был мелким божком, вдыхающим жизнь во все эти процессы. Он один держал в голове всю картину и ревностно следил, чтобы его идеи воплощались в жизнь.