Ветер пыльных дорог - стр. 7
– Но, говорят, это бывает приятным, – вставила Матильда.
– Возможно, но откуда мне знать, как это будет с Эдгаром? Алиса говорила, что её муж – просто грубый зверь. Она каждую ночь с ним мучится.
Алиса была крестьянкой и подругой Беатрис. Матильда про себя отругала эту Алису, которая рассказывает подобные вещи незамужней пока девушке.
– И ещё, мне придётся рожать детей, – добавила Беа.
– Ну а в этом-то что ты плохого нашла?
– Как что? Не помнишь, как Ида рожала? Боль, крики, мучения в течение нескольких часов… К тому же, грязь, кровь, спёртый воздух… Нет, я готова умереть от мысли, что мне придётся это пережить. Или я могу и не пережить этого вовсе. Мать Аньес умерла в родах, не забыла?
Матильда сначала не нашлась с ответом. Она тоже помнила, как рожала Ида. Ида была дочерью подруги их матери, и так уж вышло, что они оказались рядом с ней в тот час. Крики и впрямь были страшными, и Матильда очень сочувствовала мучениям Иды, но она знала, что это обычное дело, многие женщины прошли через это.
Об этом она и сказала Беатрис:
– Но не ты первая, не ты последняя. Это же естественно. Бог ведь не зря послал женщинам такое… бремя. – Она знала, что этот довод очень весомый для сестры. – И не всегда всё сопровождается грязью или спёртым воздухом. И длятся роды не всегда так долго. И у тебя крепкое здоровье, так что ты точно не умрёшь.
– Откуда ты всё это знаешь? – с досадой спросила Беа.
– Риннон рассказывала, – улыбнулась Матильда, – да и в деревне чего только не увидишь да не услышишь. Так это всё, что отталкивает тебя от замужества?
– Ну да, – неуверенно признала Беатрис. – Но это немало. И ещё мне кажется, что у каждого человека есть своё предназначение. По-моему, мне уготовано судьбой стать монахиней.
Матильда фыркнула:
– Не дури, Беа… Я не позволю тебе стать монахиней, так и знай. И Эдгар, я уверена, будет от этого не в восторге. И, если уж на то пошло, то мама с отцом также не обрадуются. А Тристан? И Аньес?… Нет, Беа, ты не имеешь права так поступать со всеми нами. И это я не говорю про твою красоту, которую просто грех прятать в монастырских стенах.
– Я пока только думаю, – отступила Беа. – А теперь пойдём спать. У меня пропало настроение для шитья.
– Слава богу, – засмеялась Матильда.
Сёстры взяли друг дружку под руки и направились к себе.
На следующее утро вся семья Марильяк собралась во дворе. Помимо них также пришли попрощаться и некоторые другие: хорошие знакомые Эдмона и Гладис, друзья Аньес. Был Герик, который стоял немного в отдалении. Выглядел он очень опечаленно. Рядом с ним вертелась Лоана, довольная как никогда, ведь главная соперница теперь уезжала. Матильда наткнулась взглядом и на крестьянина Донана: крепкий и по-своему симпатичный, он последнее время уделял Матильде немало внимания, но она его избегала. Он раздражал её своей неуклюжестью.
Двое их слуг, Вилли и Пьер, загружали старую повозку. Аньес бегала между ними, то и дело крича и приказывая им переставлять сундуки или бежать в дом за забытыми вещами. Пьер и Вилли уже выбились из сил, начищая старую повозку так, чтобы она выглядела достойно. А сейчас и вовсе не посидеть на месте, таская туда-сюда вещи хозяйской дочки, – они явно были не в духе, бросая острые взгляды на Аньес.
– Дорогой, будь осторожен, – заговорила Гладис, нежно глядя на мужа. – На дорогах сейчас неспокойно.