Вещи мертвого человека - стр. 4
Ни к чему…
Коротко задумался, куда ехать: ну уж совершенно точно не на Зубовский и, тем более, не в Останкино.
И на Ямском поле тоже делать особенно нечего.
В результате, как и задумывал, еще когда тоскливо смолили сигареты с вдовой покойного друга, вызвал такси.
Через Яндекс.
На Мясницкую.
В знакомый ирландский паб.
В общем, тоже ничего особенного, честно так говоря. Кухня – так и вовсе говно говном.
Но зато место, что называется, проходное и не тусовочное.
Не на потоке.
И никто не будет коситься на предмет «а что это за мужик тут в одиночестве пьет?». Ну пьет и пьет. Может, ждет кого. Скучно ему.
А может, просто душа просит.
Вот как у меня сейчас, например…
Когда вылезал из такси, дождь уже перестал напоминать мелкую злую морось: дождь как дождь.
Прямой такой.
Честный.
Осенний.
Обычный.
Московский.
Как до пандемии последней.
Вот только холодный, сука…
Машу рукой хрупкой, наглухо забитой татухами официантке:
– Шнапс есть какой?
Она присматривается.
Мало ли кто здесь, типа, ходит.
Особенно в такую погоду.
Потом лениво кивает.
– Ну, – прищуриваюсь, – тащи тогда грамм сразу триста, яблочного. Чо мелочиться-то? Из стаутов что-то есть?
Официантка молча поднимает вверх большой палец – мол, все правильно, все по погоде, – я принят в тайное братство.
Задумывается.
Потом еще раз кивает.
Но уже не лениво, а заинтересованно.
Неслучайный я ибо, с ее точки зрения, человек.
Типа, почти свой.
Можно гордиться, кстати.
– «Ойстерс» совсем свежий, только привезли и кегу открыли, – а голос у девочки правильный.
С хрипотцой.
– Тащи, – соглашаюсь. – Но сначала все-таки шнапсу. Можно даже не очень холодного. А то я, сука, промок…
Материализовалась она моментально.
Со шнапсом.
И с блюдцем, полным тонкими лепестками кислого даже на вид крепкого зеленого яблока.
Все как мы любим.
Хотя я и не просил.
Я ж говорю – правильная девочка.
– Вам, – спрашивает, – налить?
– Да нет, – улыбаюсь в ответ, – не стоит. Я лучше сам. По-стариковски.
Она только фыркает, понимая, что я кокетничаю.
И удаляется, демонстративно играя бедрами, обтянутыми узкой клетчатой служебной юбкой.
Ай, думаю.
Беда…
Первая рюмка прошла – будто в сухую землю. Только что не зашипела.
Бросил в рот тонкий лепесток зеленого яблока.
Эх, Стас, Стас…
Внезапно мучительно захотелось курить.
Слава богу, там, на выходе, над крыльцом козырек есть. А то дождь, кажется, опять все сильнее и сильней.
И ветер сырой, порывистый, под пиджак не просто забирается: он там живет, скотина.
Хлопнул вторую рюмку на всякий случай.
Взял сигареты со стола.
Вышел на это самое крыльцо.
Прикурил.
Поморщился, осознав, что козырек – это, конечно, хорошо, но только не когда порывами ветра эту холодную, мокрую взвесь тебе швыряет прямо в лицо.
И это куда неприятней, чем просто осенний дождь.
К тому же на отпевании я был все же в плаще. Тяжелом. Почти непромокаемом.
А тут…
Песок не лучшая замена овсу, говорят, а пиджак – уж точно никак не замена плащу.
Выкурил сигарету буквально в две-три затяжки да убежал обратно в тепло.
От греха, что называется.
Бр-р-р…
Рюмка.
Лепесток яблока.
Еще рюмка.
Пять минут подождать.
Скоро на какое-то время все станет… м-м-м… чуть ниже пояса.
Включая бедолагу Стаса и его нелепую смерть.
Вот отчего-то казалось – безо всяких оснований, чисто по ощущениям, – что эта осень станет последней не в его, а именно в моей жизни.