Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - стр. 45
– От это да! – заметил медвежатник.
– Майк! – вскричала Терри. – Вы ранены?
Но Майк выскочил из комнаты и хлопнул дверью.
Глава XVII
Сообщники удивленно смотрели друг на друга. Первым заговорил граф.
– Пойду-ка я лягу.
– Почему он убежал? – спросила Терри.
– Глаз промыть, дорогуша, – объяснил Огастес. – А то распухнет, будь здоров. Ловко я его, однако!
– Шорти! – воскликнула дочь – Как ты думаешь, он ранен?
Лорд Шортлендс уклонился от обсуждения этой проблемы. Майк ему нравился, и при нормальных обстоятельствах он бы ему посочувствовал, но сейчас им владела мысль о том, что Огастес, должно быть, выпил не все. Отсюда следовало, что можно хлопнуть стаканчик, а после того, через что прошел бедный граф, это поистине необходимо. Время ли размышлять об увечьях человека, который скорее знакомый, чем близкий друг?
– Спокойной ночи, – сказал он, уходя. Огастес тем временем сокрушался.
– Что ж это я, а? – сетовал он. – Много кому я дал бы в глаз, но не мистеру Кардинелу. Я его очень уважаю.
Терри кинулась на него, как самка леопарда.
– Вы его убить могли!
– Ну уж, дорогуша! – возразил он. – Одно дело – убить, другое – заехать в глаз. А что вы орете, это хорошо. Значит, как говорится, в сердце проснулась любовь.
Негодование исчезло. Чувство юмора у Терри надолго не засыпало.
– Вы так считаете, мистер Ворр?
– А то! Зря силы тратите, как этот, фараон. Помните, жабы у них расплодились, а он и ожесточись? Эй, пить больше нечего!
– Какая жалость!
– Мята, – констатировал Ворр. – Вас и на свете не было, а мой дядя Фред, помнится…
– И я помню, вы рассказывали.
– Вон как? Так о чем мы говорили?
– О жабах.
– Это я так, к слову. А говорили мы об, эт-та, ожесточении сердец. Значит, проснулась любовь. Самое время пойти к мистеру Кардинелу. Обнимете-поцелуете…
– Да?
– А то как же! Он вас, что называется, любит.
– Он вам говорил? Ах, забыла, вы же прочитали письмо.
– Ну! На столе лежало.
– Вы всегда читаете чужие письма?
– Могу, так читаю. Интер-ресно, как люди живут, а уж мистер Кардинел – и подавно. Всем хорош. В Америке сказали бы – туз.
– Вам нравится Америка?
– Да ничего. Хаш с кукурузой ели?
– Нет, не доводилось.
– Будете там, поешьте. И вафли у них – ого!
– Расскажите мне про вафли.
– Прям сейчас! Я вам про мистера Кардинела скажу. Одно слово, туз.
– Вы часто видите тузов? Огастес молчал, он был в трансе.
– А рыба печеная? – проговорил он наконец. – А курица по-мэрилендски? А пирог с клубникой?
– Я вижу, вы любите поесть.
– Это да. И мистера Кардинела люблю. Вот с кого Стэнвуду пример брать. С ним хлопот не оберешься. Уж как я за ним смотрел, а что толку? Пьет как не знаю кто, и еще дворецких всяких слушает. Росситер он, это надо же!
– Не знала, что Стэнвуд пьет.
– Сосет, как насос, дорогуша. Прямо, эт-та, жаждущий цветок. То ли дело мистер Кардинел! Посадите его в погреб, он выйдет – ни в одном глазу. И такая пигалица выйти за него не желает!
– Вы грубоваты, мистер Ворр.
– Для вашего блага, дорогуша.
– А! Ну, тогда простите.
– Ничего, ничего. Значит, выходите, не прогадаете. Положение занимает.
– Вроде бы да.
– Веселый такой.
– Да, веселый.
– Играет на укулеле.
– Просто идеал.
– И кошку-собачку не обидит. Как сейчас помню, подобрал он песика, грязный такой, мокрый – и отнес к нам. Прямо Авраам, одно слово. – Огастес утер слезу. –