Венская партия - стр. 14
– Я думаю, вам ещё не раз придётся встретить за границей тех, с кем вы прошли обучение… Удачи вам, господин Ардашев.
– Благодарю.
– С Богом!..
– Честь имею!
Глава 4
Вена
Ровно через сорок восемь часов после отправления из Санкт-Петербурга поезд, стуча колёсами и вздрагивая на стрелках, замедлил ход и наконец, выпустив струю белого пара, остановился у дебаркадера вокзала Северной железной дороги Норд-Банхоф. Столица Австрии встречала пассажиров погожим и почти безветренным днём.
Таможенные и пограничные формальности закончились быстро, и вежливые жандармы объяснили русскому дипломату, что, выйдя из вагона, ему следует взять «нумер» у артельщика, стоящего у самого выхода, который займётся багажом и наймом либо одноконной коляски с откидным кожаным пологом, именуемой комфортаблем, либо возьмёт пароконный фиакр. Всё зависит от тугости кошелька. А если нужно оставить чемодан в камере хранения – носильщик и тут незаменим: он всё сделает сам и принесёт номерок.
Выйдя на перрон, Ардашев глянул на станционные часы. Венские петухи, очевидно, просыпались раньше петербургских, и потому пришлось перевести стрелку «Qte Сальтеръ»[27] на пятьдесят шесть минут назад. Щедро наградив носильщика кроной и получив металлический жетон за багаж, Клим забрался в комфортабль и велел кучеру ехать к ипподрому.
Оставив позади Северный вокзал, коляска двинулась по улице Нордбанштрассе, затем повернула налево и мягко покатила по асфальтированной Хаупт-Алле – центральной дороге парка Пратер, расположенного в южной части Леопольдштадта между Дунаем и Донау-каналом, протянувшейся вдоль берега на пять километров. Пратер попал на полосы газет в 1873 году, когда трудолюбивые австрийцы превратили заброшенный пустырь в ухоженное место, весьма подходящее для проведения Всемирной выставки. Чистый воздух, беззаботное пение птиц в кронах дубов, клёнов и вязов, лужайки и стриженные под линейку кустарники вдоль бегущих в разные стороны аллей с лавочками и киосками привлекали не только простых обывателей, но и рабочих, сделавших Пратер любимым местом для празднования 1 Мая.
Парк, как и всё хорошее в жизни, скоро закончился, и сразу замелькали суетливые коляски, пролётки и фиакры. Приближение ипподрома чувствовалось по шуму, знакомому каждому игроку на тотализаторе, и вскоре за деревьями показался купол здания.
Расплатившись с кучером, Клим взял в кассе билет, афишку и, протиснувшись сквозь толпу, щёлкнул крышкой карманных часов: стрелки стояли на половине двенадцатого. До встречи с Феликсом Майером оставалось пятнадцать минут.
Вывод на парадное кольцо[28] уже закончился, и праздно одетая публика ждала главного события – забега лошадей липицианской[29] породы на 2400 метров, запряжённых в качалки, сверкающие спицами и красными ободками колёс. Жокеи умащивались на высоких сиденьях, готовясь ринуться по беговому кругу.
Ардашев подошёл к условленному месту. Часы показывали без четверти двенадцать, но морского лейтенанта не было. Прошло ещё пять минут, он не появился.
Между тем на ипподроме зазвонили. Приготовление к забегу шло полным ходом. Клим не заметил, как по команде стартера ворота паддока отворились и четыре чистокровных жеребца, подгоняемые жокеями, галопом ринулись наперегонки. Первым, через три круга, пришёл вороной под кличкой Ветер. Коня подвели к трибуне. Хозяин спустился к своему питомцу и погладил по морде. Радостная толпа счастливчиков, поставивших на победителя, подбрасывала вверх наездника.