Велесова ночь, или Погладь моего медведя - стр. 22
Лисса проводила жреца Крышеня недовольным ворчанием — ей было жалко фломастеры. Завертелся круг знакомых дел: постельное белье от проводницы, вагон-ресторан, чай в купе. В поездах кормили неплохо, но не настолько вкусно, чтобы спрашивать рецепты. Рассольник Алиссе почти понравился — только крупа в нем была не очень приятная — куриная лапша оказалась жидковатой, блинчики с мясом суховатыми, пельмени не дотягивали до описанных фра Астрид хин-ка-ли, а борща почему-то нигде не предлагали. Обидно. Зато чаи от волхвов оказались воистину божественными. Состав не указывался, и Алисса пробовала все подряд: «Доброту», «Винтаж», «Спокойствие», «Щедрость» — лишь «Вечерний» имел слишком сильный запах мяты.
Еще было очень интересно смотреть в окно. Казалось, что поезд преодолевает не только пространство, но и время — везет ее из осени в лето. Чем ближе к цели путешествия, тем зеленее деревья, тем больше плодов на ветках яблонь и груш, больше товаров на станциях — фрукты выставляли на платформу ведрами, и просили за них смешную цену. Алисса купила маленькое ведерко мягких спелых груш, и съела их за два дня, пропустив поход в вагон-ресторан. Во фруктах чувствовался привкус солнца, которого не хватало на льдистом и мглистом Севере, и это было прекрасно.
Перед Зернодаром, когда проводница объявила: «Через час вам выходить», ее опять охватило волнение. Сейчас снова придется предъявлять документы, объяснять, почему она одна, куда делись все остальные, заверять, что ей не нужен переводчик, и устраиваться в очередной гостинице. Когда поезд начал замедлять ход, Алисса вынесла в тамбур сумку, надеясь, что кто-нибудь поможет ей выгрузить чемоданы, и напомнила зевающей Лиссе: «Веди себя прилично! Мы в гостях».
Дверь открылась. Алисса выглянула из вагона и остолбенела. Грянул оркестр, скрывавшийся за колоннами здания железнодорожной станции. Засуетились люди: крысовидный жрец Крышеня в серой хламиде, грузный пожилой мужчина в костюме с караваем в руках, осанистый красноносый полковник гвардии Перуна, сияющий наградами и эполетами. Толпа возле здания станции разразилась бурными аплодисментами, трое помятых мужчин начали скандировать: «Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем!»
Порыв ветра принес незнакомую удушающую вонь — если к чесноку можно было как-то привыкнуть, то забористое зернодарское амбре било наотмашь, вышибая слезы из глаз. Лисса взвыла и закашлялась.
— Да где, Велес его побери, этот Славик? — взревел эполетный полковник.
Упоминание Велеса помогло — из-за кустов вынырнули волхв и медведь, вид которых заставил Алиссу чуть-чуть примириться с вонью. Волхв, в отличие от всех прежде виденных, был не только хорош собой, еще и эпатировал голым торсом, плечами, небрежно прикрытыми медвежьей шкурой, узкими брюками и ожерельем из когтей, побрякивавшим на груди. Крупный медведь привлекал внимание вышитой попоной, перетянутой ремнями с бронзовыми чеканными бляхами. Волхв держал в руках два огромных букета алых роз. Добежав до вагона, он подал Алиссе руку, представился:
— Добрый день! Простите, у Степы ремень расстегнулся, задержались. Меня зовут Златослав Борисович Мещерский. Вот. Розы. Это вам. А где остальная делегация?
— Больше никого нет, — зарываясь носом в цветы, пробормотала Алисса. — Они задерживаются, в столице режим особого контроля за перемещением граждан.