Ведуньи. Первая. Прозрачный саркофаг - стр. 46
Где-то под толщей этого льда копошились чудом выжившие бактерии, которым предстояло стать источником новой жизни. Где-то под толщей льда завалившие ее капсулу стволы деревьев превращались в пласт каменного угля, чудом сдерживая безумное давление, и где-то в этом угле, окруженное тьмой и розовым стазис-гелем, лежало тело Великой Ведуньи, сумевшей обнять своей душой весь мир и получившей считавшиеся раньше недостижимыми возможности. Теперь она шла своей проекцией по ледяной пустыне, и скучающий мир, временно свободный от трудной работы поддержания жизни, говорил с ней. Открывал самые глубинные и запретные для смертных тайны.
– Сашок, просыпайся. Саша! – Встревоженный голос Ярослава разбил этот странный и красочный сон на миллион стеклянных осколков.
– Не хочу… – едва слышно ответила Сашка.
– Вставай, кому говорю!
В его голосе послышались командирские нотки, и это на секунду ее взбесило. Захотелось ответить что-то грубое и резкое на тему того, где и кем уместно командовать. Даже слова успели родиться в ее голове. Но уже через эту самую секунду священной ярости разбуженной валькирии злость так же неожиданно схлынула и приготовленные слова так и остались при ней, застряли в скованной вместе со всем телом жестоким холодом гортани.
– Вставай! – повторил Ярослав и уверенно взял ее за плечо, намереваясь помочь. – Вся ледяная!
– Она…– Слова приходилось буквально выталкивать из себя. – Показала…
– Ассура? – Он сел на кровать рядом с ней. – Что показала?
– Не помню… Слово. Лед. Везде лед, на всей планете. Пустота и лед…
Сашку затрясло в ознобе, и из ее глаз сами собой потекли слезы бессильного страха. Ей казалось, что холод забирается под кожу, выстуживает кости и делает в венах кровь похожей на тонкие и острые кристаллики льда. Они царапали изнутри сосуды, и она чувствовала каждый такой порез. Чувствовала, как они подбираются к ее сердцу, как с каждым новым ударом становятся все ближе и все острее, но обтекают то место, где кожи касалась рука Ярослава.
– Обними меня, – прошептала Сашка, хоть ей и казалось, что это был отчаянный, полный мольбы и неприкрытого требования крик.
Он мгновенно сжал ее в объятиях, обжег своим жаром, силой своей молодости и желанием помочь, встал нерушимой стеной между забравшимся под кожу льдом и жизнью, ее жизнью. И пусть не сразу, неохотно, но одуряющий холод отступал, а телу становилось теплее.
– Жарко с тобой. Выпускай. – Она дождалась, пока от жара не начало перехватывать дыхание. – Ты, кстати, обещал, что меня разбудит запах бутербродов.
– Этот запах был по всей квартире, – улыбнулся Ярослав и первым поднялся с кровати. Сашка сразу зябко поежилась, но от пробежавшей по коже утренней прохлады, а не от свежего еще в памяти безжалостного льда. – Но ты решила не просыпаться, и я пошел тебя будить. А ты лежишь, красивая и холодная, как труп. Не пугай так больше, ладно?
Последнюю фразу он произнес уже без улыбки, с совершенно серьезным выражением глаз. Было видно, что произошедшее действительно напугало Ярослава, и довольно сильно. Сашка улыбнулась этой мысли.
– Не обещаю, но буду стараться.
– Значит, договорились. Пойду придумаю, как оживить наш завтрак, а тебя ждет горячий душ. И давай не будем тянуть время, его у нас не так много на самом деле.