Ведьма для князь-сокола - стр. 3
Пошла я в услужение к богатому соседу. Всё бы ничего, да недавно сынок его, Фрол, из похода княжеского вернулся, и теперь житья мне от него не стало: то руки распускает, то губами слюнявыми тянется.
Умерли родные. Нет больше у меня никого, и некому за меня, горемычную, заступиться.
С самого рассвета работа на кухне кипела: посуду в корыте нужно перемыть, обед наготовить, а на утренней и вечерней зорьке ещё скотину накормить и подоить.
Руки от ледяной воды одеревенели, но лучше так, чем в избе перед глазами Фрола мельтешить.
Чтоб его лихоманка взяла!
Подумав о ненавистном хозяйском сынке, вздрогнула, но торопливо отогнав мрачные мысли, вернулась к работе.
Одна отрада: когда с делами управлюсь, можно будет рукоделием заняться – рушники да рубахи узорами причудливыми вышивать, или в лес сходить – берёзкам-подружкам на судьбину мою нелёгкую пожаловаться.
Долгими зимними вечерами я любила выводить хитрые завитки под тихие, заунывные песни. В голове рисовала, как красавец-молодец с сапфировыми глазами и кудрявыми волосами наденет рубаху, залюбуется моей работой. Представляла образ милого суженого, нежные объятия да сладкие поцелуи, сама смущалась и краснела от глупых мыслей.
Теперь-то я понимала, какими нелепыми были мои мечты. Судьба оказалась ко мне немилостива.
«То ничего, некоторым гораздо хуже бывает, – уговаривала я себя, вспоминая бабушкины наставления о смирении и терпении, но представляя Фролкины объятия и поцелуи, мне аж тошно делалось. – Нет! Никогда этому не бывать, лучше в реке утоплюсь!»
Удачно выйти замуж я не помышляла. Кто ж в семью сироту-бесприданницу примет?! Но хоть бы вдовец какой добрый да работящий посватался, я, может, и согласилась бы, лишь бы подальше от Фрола да дружков его наглых, да развязных.
Под вечер, прихватив ведро, отправилась в хлев доить коз. Рогатые неслухи радостно заблеяли, они признавали только мои руки, упрямо не даваясь никому.
– Алёнка, а ну, ступай сюда! – послышался недовольный окрик хозяйки. – Опять, наверное, бока отлёживаешь. Вот свалилась на мою голову помощница.
– Здесь я, Прасковья Никитична, – почти сразу ответила я, выглянув из хлева. – В козлятник пошла.
– Смотри у меня! – строго добавила она и погрозила пухлым пальцем. – Просто так кормить не стану. На хлеб заработать надо.
У крыльца стоял Фрол и, сложив руки на груди, нахально ухмылялся.
Не поднимая на него глаз, я вернулась в хлев, подпёрла вилами дверь и тихо поцокала, подзывая животных. Мягкая шёрстка приятно грела озябшие руки.
– Родные мои, заждались уже? Сейчас, сейчас я быстро, – ворковала, одновременно обмывая вымя тёплой водой.
Через мгновение в дно ведёрка ударились первые тугие струи молока.
– Ну вот и всё, – сказала я, погладив последнюю, шестую, козу по спине.
Всех до одной обласкала и подоила. Заботливо прикрыв ведёрко куском белой ткани, выпрямилась и наткнулась на Фрола, стоявшего позади.
– И нравится тебе такая жизнь? Умаялась, поди, за день? – с притворной заботой спросил он, пытаясь обнять меня за талию.
– Уйди, не то закричу, – попятилась я.
«Как вырваться? Он хоть и неповоротливый, да тут бежать некуда», – мелькнула мысль.
Я начала медленно отступать к дальней стене хлева.
– Кричи. Матери скажу, что сама мне проходу не даёшь. Выгонит из дому, пойдёшь по дворам побираться. А если приласкаешь да в уста поцелуешь, так и я для тебя расстараюсь. Хочешь, сапоги сафьяновые с ярмарки привезу, хочешь платок шёлковый, а хочешь, бусы с серьгами подарю? – голос Фрола перешёл в хриплый шёпот. – Ты только скажи!