«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - стр. 34

Из этого примера легко представить, до чего можно договориться с незнакомым китайцем и неважным переводчиком, если уже достаточно опытный «интеллигентный» агент и хороший переводчик смогли так исказить простое задание.

Огромное большинство нелепостей и ляпсусов, которые имели место при организации агентурной работы с китайцами, происходили именно оттого, что китайцам не сумели объяснить того, чего хотели, а переводчики, не умея передать то, что от них требовалось, стеснялись об этом сказать и передавали так, как, им казалось, будет понятнее для китайцев.

Немаловажно при работе с китайцами было усвоить и понять их манеру общения и, исходя из этого, оценку ими иностранцев, с которыми им приходилось общаться. Многие из разведчиков при разговорах с китайцами старались на первых порах подражать их манерам, рассчитывая скорее завоевать их расположение. И это было совершенно неверно. Мало того, что подобное подражание выглядело очень смешно, так как китайские церемонии очень сложны и не случайны, но главное, подобное поверхностное копирование раздражало собеседника.

При разговоре с китайцами следовало держаться как можно естественнее. При этом следовало помнить, что китайцы не любили и не понимали поспешности как в разговоре, так и в решениях каких бы то ни было вопросов.

Быстрый ответ на вопрос, по китайским понятиям, вовсе не свидетельствовал о знакомстве собеседника с предметом разговора или остроте его ума, а как раз наоборот. Быстрый ответ, по мнению китайцев, означал «непроходимое легкомыслие и глупость». Степенность и медлительность в поддержании разговора в глазах китайцев говорили о положительности и солидности собеседника.

Сами китайцы никогда не позволяли себе ни при каких обстоятельствах горячиться или нервничать, это являлось признаком дурного тона. Умение владеть собой расценивалось китайцами очень высоко и было возведено ими в добродетель. Такого же умения владеть собой китаец искал и у своего собеседника.

При самом незначительном разговоре китаец зорко наблюдал за собеседником, и по тому, как тот себя держал, делался вывод о его солидности и значимости. Человек, малознакомый с психологией китайцев, никогда не понимал и не замечал, как реагирует китаец на ту или другую ситуацию. Лицо китайца никогда ничего не выражало.

Одному из советских разведчиков в Пекине в 1927 г. пришлось стать свидетелем казни простых китайцев. И при всём своём старании очевидец казни не смог ничего уловить на лицах китайцев, кроме самого невозмутимого равнодушия, как будто всё, что делалось вокруг, их абсолютно не касалось. То же самое равнодушие было и на лицах многочисленных зрителей.

Выразителем внутренних переживаний у китайцев являлись руки, и главным образом – пальцы. Достаточно было понаблюдать за нервным китайцем, чтобы увидеть, что его руки все время чем-нибудь заняты.

При разговоре с китайцами, когда нужно было наблюдать за впечатлением, которое будет производить на них разговор (а разведчику это требовалось всегда), их нужно было усаживать так, чтобы можно было незаметно наблюдать за руками и пальцами собеседника. По их движениям можно было следить за реакцией китайца на содержание беседы. Было замечено, что во время важных разговоров китайцы старались сидеть так, чтобы скрыть свои руки от собеседника. Поэтому важные разговоры с китайцем следовало вести в непривычной для него обстановке.