Варенье из падалицы - стр. 20

Цветастый петух растопырил перья и, кажется, вот-вот загорланит, задрав к небу раскрытый клюв.

Розовую козу украшает черная строчка, словно вышитая шерстяной ниткой по хребту.

Любители редкостей: опрятные старички, дамы спортивного вида, подростки.

Завсегдатаи неспешно играют в шашки на обитом жестью прилавке между заключенными в аквариумы стайками рыб.

Среди торгующих птицами почему-то особенно много убогих.

Голуби вертят своими нежными головками в искалеченных красных руках.

Парень, волокущий ноги, предлагает щеглов.

Над прислоненным к дереву костылем повисла клетка.

В ней двухсотрублевая пичуга невиданной красоты, разделенная на три широкие полосы чистейшего синего, красного и желтого цвета. Точно флаг островного государства, разлетевшегося по свету.

Переложенная папиросными листками брэмовская жизнь, но не отторгнутая от своих тропических речек и южных островов, как это бывает в зоопарке, а словно завернувшая сюда ручейком по дороге в ухоженную квартиру с большим аквариумом или в уставленную клетками комнатушку в коммуналке.

Клуб, созывающий сам себя дважды в неделю.

Белая и черная лягушки кружатся, обнявшись. Как день и ночь.

– А какой породы щенок?

– Собака она и есть собака!

«С высоты человеческого роста».

Пианист с отвращением на лице колотил по клавишам («Портрет джаза»).

«Я таю, как конфетка за щекой».

Чтобы летать, как птица, надо всю жизнь махать крыльями.

Августовское небо отрясало звезды, как старая яблоня – плоды.

Яблоня «ньютоновка».

Ночью, когда все отдыхающие уходили, они запирали вход в бассейн, гасили свет и плавали голые вдвоем в громадной зеленоватой воде, подсвеченной со дна; через стеклянную крышу светили звезды; и в темноте над водой летал звук трубы из поставленного на бортик магнитофона, точно выпорхнул из открытой клетки.

Налетевшие в конце августа ветры сдули лето в один день – и оставили гулкую, как колоннада, осень.

В сентябре ветер сделался прозрачным, как вода. Но остывающее небо временами еще по-прежнему опрокидывало потоки солнца, и тогда оно било в глаза через листву, отвердевшую, но еще не потерявшую первоначального цвета.

И в этой золотистой жиже плавала и сновала напоследок мошкара.

Потом повалила мокрая снежная пыль, и город принялся тонуть в красноватой мгле, пока не ушел в нее целиком, слабо просвечивая через мутную толщу иллюминаторами окон, точно уходящий на дно «Титаник».