В гостях у турок. Под южными небесами - стр. 83
– Ах да… – стал приходить в себя Николай Иванович. – Все помню я, но нельзя же так сразу вдруг все сообразить спросонья. Нет ли чего-нибудь выпить? – спросил он.
– Насчет вина теперь аминь. Въезжаем скоро в турецкую землю, где трезвость должна быть даже по закону. В Турции с пьяными-то знаешь ли что делают? Турция ведь не Болгария, – стращала Глафира Семеновна мужа. – Вот тебе чай холодный. Его можешь пить сколько хочешь.
– Отлично. Чаю даже лучше… – проговорил Николай Иванович, налил себе стакан и выпил его залпом. – Чай превосходно…
– Ну наконец-то образумился!
– Дай мне апельсин. Я съем апельсин. Это утоляет жажду.
Глафира Семеновна подала мужу апельсин, и он принялся его чистить.
– Ну, я теперь сосну немножко до Адрианополя, – сказала Глафира Семеновна мужу, когда они отъехали от станции Тырново-Семенли. – А ты уж, Бога ради, не спи. А с Адрианополя, куда приедем в два часа ночи, оба не будем спать и станем ждать эту проклятую станцию Черкеской.
– Хорошо, хорошо, – отвечал муж.
Глафира Семеновна улеглась на скамейку, прикрылась пледом и заснула. Николай Иванович сидел и бодрствовал, но и его стал клонить сон. Дабы сдержать слово и не заснуть, он вышел из купе в коридор и стал бродить, смотря в открытые двери соседних купе на своих спутников.
В одном из купе ехал тот же желтый англичанин в клетчатой паре, который вчера утром приехал вместе с ними в Софию специально для того, чтобы видеть то место, где был убит Стамбулов, как сообщил об нем вчерашний спутник их, болгарский священник. Он был в купе один, не спал и при свете свечки, вставленной в дорожный подсвечник, рассматривал какие-то фотографии, которые вынимал из специально для фотографий имевшегося у него футляра. Фотографий этих на скамейке было разложено множество. Тут же на скамейках лежали его желтый футляр на ремне с сигарами, футляр с фотографическим аппаратом и футляр с громадным биноклем. В следующем купе ехали два турка в европейской одежде и в красных фесках с черными кистями и самым отчаянным образом резались друг с другом в карты. На столике у окна лежали грудки мелкого серебра. Два следующие купе были закрыты, и Николай Иванович остался в неизвестности, есть ли в них пассажиры.
Поезд опять остановился на станции.
– Гарманли! Гарманли! – закричали кондукторы.
Это была последняя пограничная болгарская станция. На станционном доме была надпись: «Митница». На платформе стояли люди в военных фуражках русского офицерского образца с красными и зелеными околышками, и между ними два-три человека в фесках.
«Неужели турецкая граница? Неужели таможенный осмотр багажа? Будить или не будить жену?» – спрашивал сам себя Николай Иванович, но перед ним уже стоял офицер в форме, очень похожей на русскую, и на чистейшем русском языке говорил:
– Паспорт ваш для просмотра позвольте…
– И багаж здесь осматривать будут? – спросил Николай Иванович, вынимая паспорт.
– Багаж на следующей, на турецкой станции смотреть будут, – отвечал офицер, просматривая паспорт.
– Русский, русский, из России, – кивал ему Николай Иванович.
– Вижу-с. И даже раньше знал, что у вас русский паспорт, иначе бы к вам по-русски не обратился, – дал ответ офицер.
– Но отчего вы догадались?
– Наметался! Ваша барашковая скуфейка у вас русская, сорочка с косым русским воротом – с меня довольно. Ну-с, благодарю вас и желаю вам счастливого пути.