Ушли, чтобы остаться - стр. 45
Проснулась Лиза поздно. Некоторое время лежала, глядя в бревенчатый потолок, затем обвела взглядом комнату, вспоминая, где провела ночь. Спешить было некуда. Понежившись, откинула одеяло, но что-то уперлось в бок, этим что-то была камышовая дудочка. Лиза повертела в руке находку и бросила за кровать.
На этот раз из школы Жалейка возвращалась бегом, нигде не задерживаясь. Ворвалась в домишко и замерла, увидев, что мать не одна, за одним с ней столом сидели продавщица сельмага Степанида и соседка Аглая. Женщины осоловело смотрели перед собой, тянули песню про степь и замерзающего в ней ямщика. В нестройном хоре солировала Аглая, с непонятной безысходностью выкрикивала:
Лучше всего получалось «ой да», отчего песня становилась залихватской. Закончив, запели про девочек, которые напрасно любят женатых парней.
– Нет, Лизка, что ни говори, а я не уважаю портвейн, – с трудом ворочая языком, тыкая вилкой в кружочки колбасы, признавалась Степанида. – Портвейн, хоть и сладок, но больше смахивает на газировку. То ли дело водочка родная, выпьешь грамм двести, и сразу голова светлеет, всякие мысли появляются, все беды пропадают, легкой становишься и еще счастливой, будто вновь под венец встала. Портвейн – чистая муть, один перевод денег, надо чуть ли не литр выдуть, чтоб пробрало. Одно хорошо – пахнет приятно…
– Точно, – согласилась Аглая.
Лиза заспорила:
– Водка, верно, лучше, но хорошо пьется и бренди.
– Что за бренди? – не поняла Аглая.
– Это… – Лиза не сумела объяснить и приложилась к рюмке, отпила глоток.
– Завидую тебе, – призналась продавщица. – Обличие чисто городское – сумела к культурной жизни приткнуться. Не то что мы, дуры, прозябаем вдали даже от райцентра, нет ни одного непьющего мужика, кто бы мог стать мужем, так в девках и помрем. Я тоже могла в городе жить, да жизнь другим концом обернулась – не передом ко мне встала, а задом. Это в городе замуж выйти раз плюнуть, а у нас, как парень отслужит в армии положенный срок, сразу на Север вербуется к газовикам или нефтяникам…
– Точно, – вновь согласилась Аглая.
Степанида взорвалась:
– Помолчала бы, не тебе говорить! Ты-то нашла кому голову на плечо склонить! – обернулась к Лизе и объяснила: – Про школьного завхоза толкую. Майор, двадцать лет прослужил, а как вышел в отставку, жена стала хвостом крутить. Ну, развелся с шалавой, оставил квартиру и к нам перебрался, за ремонтом здания следит. Многие бабы на него зарились, а она, – Степанида кивнула на умолкнувшую Аглаю, – вмиг к рукам прибрала, точнее, заграбастала, не знаю, чем привлекла. А мой который уж год на лесоразработках в Коми, ни слуху ни духу не подает: и не вдова, и не бобылка, а невесть кто, одна в холодной постели сплю!
– Да я, да ты, да он… – заспешила Аглая, но Лиза вовремя погасила вспыхнувший было спор:
– Не ссорьтесь, девочки, лучше выпьем, – и наполнила рюмки.
Степанида послушно взяла рюмку, но не спешила ее осушить:
– Чего все про нашу житуху говорим? Расскажи про себя, как в городе, какие имеешь планы.
Лиза повела плечом:
– Живу, не жалуюсь. Работа сменная: неделя днем, неделя – ночью. Зарплата твердая, плюс премиальные за перевыполнение плана. Зимой сдала на высший разряд, начальник обещал поставить бригадиром, тогда ставка вырастет. Жду, чтоб жилье выделили как передовице, чтоб проститься с общежитием.