Улей. Трилогия - стр. 113
– Ты псих, чудовище, – зажмурившись, Кая пытается осмыслить услышанное, но не выходит.
Бред сумасшедшего. Этого просто не может быть. Ни в этой реальности, ни в какой другой. Они помешались на мифических бреднях, придумав себе от скуки чудодейственное лекарство, удлиняющее жизнь. И разумеется, не обошлось без кровавых ритуалов. Гребаные сатанисты.
– Достаточно разговоров! – Оставив в покое ее лицо, Кронос отступает на шаг назад. – Каким будет твое решение, Каталея Гейден? Бассейн с голодными пираньями или обещанный твоим рыцарем быстрый секс?
– Кая, прошу тебя, – ткнувшись носом в ее висок, умоляет Эйнар. – Просто сделай так, как они хотят, – прижавшись губами к пульсирующей венке, шепчет он.
– Ты так торопишься сдохнуть, Нэро? – с презрением сипит девушка, прекращая сопротивляться. – Пожалуйста, я согласна.
– Прости, – отчаянно бормочет он, отодвигая полоску стрингов и делая бедрами осторожное поступательное движение. Но как бы Эйнар ни сдерживался и ни щадил ее тело, каждый толчок его члена накрывает девушку волной сокрушающей агонии.
– Быстрее, – не в силах терпеть чудовищную боль, Кая срывается на крик. Иглы беспощадно рвут нежную кожу в такт с ударами мужских бедер. Она неумолимо слабеет от стремительной потери крови и практически не чувствует самих фрикций, хотя, когда трахают на сухую, удовольствие не из приятных, но главный источник ее страданий не долбящийся между ног член Эйнара, а вгрызающиеся в плоть шипы.
В какой-то момент боль достигает наивысшей точки, из горла девушки вырывается отчаянный слабый хрип, свет меркнет, измученное сердце сдается, замедляя скачущий пульс. Окончательно сломавшись, пчелка выключается, погружаясь в мертвую тишину и безмолвие.
Глава 19
«Из реального кошмара сознание измученной пчелки переносится в призрачные области сна, где царит буйство красок и умиротворение. Это не небесный Эдем, но Кая и не рассчитывала оказаться в раю. Слишком много грязи и смертей на ее руках и теле, слишком много темных пятен на отравленной душе…
И всё же она здесь. Маленькая и еще совсем невинная. Прямиком из ада на земле впорхнула в свое детское тело и оказалась в цветущем оазисе с обнаженными ангелами с колыхающимися на ветру белыми крыльями. Прекрасные, гибкие, светловолосые и белокожие, удивительные невесомые создания кружат по благоухающей ароматами поляне, почти не касаясь ступнями сочной зелени. Их одинаковые неестественно красивые лица, словно нарисованные рукой божественного создателя, внушают трепет и восхищение. Охваченная восторгом, Кая раздвигает ветви живой ограды, делает шаг вперед, не отрывая горящего любопытного взгляда от происходящего на поляне.
Прекрасные ангелы мелодично смеются, угощая друг друга медовым нектаром из хрустальных бокалов, срывают спелые плоды с раскидистых яблонь, сладкий сок течет по их устам, смывая белую краску, обнажая самую обычную человеческую кожу, а затем они сливаются в незнакомом ей танце. Мужские и женские тела сплетаются в клубок, катаясь по цветочному ковру, повсюду валяются надкушенные яблоки и осколки разбитых бокалов.
И только один, бескрылый ангел не участвует в странных плясках. Длинные светлые волосы белыми змеями вьются вокруг неподвижного лица. Глаза с длинными серебристыми ресницами закрыты, белые губы сжаты в мучительной гримасе, платиновые браслеты, усыпанные драгоценными камнями, приковывают распятое тело к торчащим из земли железным крюкам. Нагая, с раскинутыми руками и ногами девушка-ангел напоминает Кае прекрасную фарфоровую статую, неживую, неподвижную, но самую прекрасную из всех. Задержав дыхание, девочка с нарастающим страхом наблюдает, как подкрадываются к спящей красавице, как скользят по ее коже десятки рук, смазывая белое ангельское напыление, обнажая знакомое пятно на стройном бедре. Ласковое теплое солнце скрывается за серой тучей, и волшебство испаряется, открывая взору напуганной девочки неприглядную мерзкую картину.