Украина на перепутье. Записки премьер-министра - стр. 19
Особенно поразил меня тогда роман Франца Кафки «Процесс». Я живо представил себе могущественный механизм государства с его железными шестеренками в виде учреждений, вращающимися медленно, но неуклонно. И вот одна из шестеренок случайно захватывает своим зубцом за фалды пиджака какого-то случайного человека, и его судьба изменяет свой ход, подчиняясь вращению этой чудовищной машины. Вырваться невозможно, она обязательно раздавит тебя, твою судьбу, твою жизнь. Под впечатлением этого романа я попытался найти и прочитать все, что было доступно из произведений Кафки. После долгих усилий я нашел роман «Замок». Он меня разочаровал, и все сочинения этого автора, прочитанные мною, на мой взгляд, уже не достигали высот «Процесса».
Я никогда не считал себя авторитетом в области искусства и часто в спорах с приятелями по поводу прочитанного, увиденного и услышанного сталкивался с незнакомыми терминами. Я обращался к справочной литературе, но очень скоро обнаружил, что владение терминологией, приемами критического разбора мне ничего не дает. Напротив, затуманивает мое собственное представление. Как будто, обладая хорошим природным зрением, я вдруг надел толстые очки с большими диоптриями, и все изображение потеряло четкость, стало «размазанным». С тех пор я перестал читать специальные искусствоведческие исследования, тем более что времени у меня становилось все меньше и меньше – приближалась дипломная работа.
Вспоминая эти годы, конечно, не могу обойти выставки живописи, которыми так щедро баловал посетителей Музей изобразительных искусств им. Пушкина. За короткое время нам удалось ознакомиться с шедеврами из Лувра, Дрезденской галереи, Прадо, Уффици и других музеев.
Много позже, когда мне удалось побывать в этих знаменитых музеях, мне стали понятны цели и содержание этих выставок. Они абсолютно точно представляли эти богатейшие сокровищницы. Я вовсе не хочу сказать, что достаточно было посмотреть выставку, чтобы точно представить себе собрание «материнского» музея. Конечно, нет, но общее впечатление и представление получить было можно. Живопись похожа на литературу тем, что любимое литературное произведение можно читать и перечитывать, так и на полюбившееся полотно можно приходить и смотреть бесчисленное количество раз. В этом плане с живописью могут конкурировать, может быть, только любимые стихи.
К сожалению, желающих попасть на любые интересные выставки, представления, встречи было в те годы огромное количество, очереди выстраивались многочасовые. А нам вечно не хватало времени, поэтому очень многое проходило мимо нас.
Вспоминая свои студенческие годы, думаю, что они были такие же, как у других моих сверстников. В них было все – и то, что вспоминается сейчас с удовольствием, и то, о чем не хочется вспоминать вообще. Чтобы читатель имел представление, что я имею в виду, расскажу об одной истории, достаточно показательной. Как-то зимой после занятий в читальном зале мы с моим приятелем Виктором Б. возвращались из высотного здания в общежитие на Ломоносовский проспект. Обычно мы ходили пешком, и путь наш лежал по аллее ботанического сада, вдоль которой были насыпаны высокие сугробы. Вдруг мы услышали крики о помощи. Они раздавались из боковой аллеи, и при неярком свете фонарей мы увидели, как три парня что-то пытались сделать с девушкой, которая, завидев нас, позвала на помощь. Разумеется, мы, не сговариваясь, кинулись туда.