Украденное ожерелье - стр. 26
Глава 3
Жак де Куртомер по характеру был прежде всего беспечным фантазером, равнодушным ко всему, кроме удовольствий и шалостей низкого рода. На протяжении двенадцати лет он страстно любил море и свою службу и вдруг в один прекрасный день нашел, что и то и другое ему надоело, и явился в Париж проедать и проигрывать свое небольшое состояние, из которого за эти два года у него осталось всего две трети, а еще через два могло не остаться и ни одной. Но он весело смотрел в глаза такой случайности и на все увещевания своего друга и школьного товарища Дутрлеза отвечал, что еще успеет остепениться, когда у него не останется на одного сантима и ему поневоле придется работать. К своему несчастью, он, как и Дутрлез, осиротел очень рано и был вполне независим, не имея других родных, кроме старшего брата и тетки, намеревавшейся сделать его своим наследником. Он очень любил и того, и другую, но никогда не слушал их советов. Только крупный проигрыш вразумлял его на некоторое время; он называл это своими покаянными днями, но продолжались они у него недолго, и он опять бросался в вихрь парижской жизни.
Такие дни наступили для него после ночи, более или менее знаменательной для всех героев этого рассказа. Он проигрался, и хотя в первую минуту написал было Дутрлезу, прося его помощи и назначая ему свидание у себя, но, успокоившись на следующее утро после своего проигрыша, осознал всю неразумность своей просьбы, решился обречь себя на воздержание и, чтобы не уступить искушению, даже ушел из дома, не дождавшись Дутрлеза.
Жак де Куртомер имел даровую квартиру в доме своей тетки маркизы де Вервень. Несколько небольших и довольно низких комнат в антресоле[5], выходящем на двор, нельзя назвать роскошным помещением, но оно было даровое – очень важное обстоятельство для небогатого кутилы; маркиза же была очень счастлива тем, что могла приютить своего любимого племянника. У нее имелся еще другой, старший брат Жака, женатый на богатой девушке, служащий по судебному ведомству и уже отец семейства. Хотя она не могла не чувствовать к нему уважения, но вся ее любовь принадлежала шалуну Жаку. Сама женщина очень добродетельная, она, однако, не любила серьезных людей и к тому же не прощала Адриену де Куртомеру его многолетнюю службу несимпатичному ей правительству и осталась очень довольна отставкой Жака, хоть и боялась, что он будет кутить в Париже. Когда у шалуна бывали деньги, он редко показывался у тетушки, но каждый большой проигрыш возвращал блудного племянника в ее гостиную.
Маркиза де Вервень, урожденная де Куртомер, не выглядела старухой, хотя и была вдовой одного из офицеров собственного конвоя короля Карла X. Увидав ее и особенно послушав всегда живые, веселые речи, никто бы не дал ей и пятидесяти лет, несмотря на ее семьдесят с хвостиком.
– Наконец-то я вижу тебя, шалун, – с удовольствием воскликнула она Жаку, входящему к ней ранним утром после описанной нами знаменательной ночи. – Говори, сколько проиграл?
– Так много, что собираюсь обедать у вас вплоть до нового года, если позволите, дорогая тетушка.
– Ого, должно быть, кругленькая сумма? Тем лучше, стало быть, ты мой надолго, только не на сегодня, я обедаю у твоего брата. Не думаю, чтобы ты пожелал разделить семейную трапезу.